– Вы расследуете это дело… по приказу Его Величества?
– Пока… не вполне, месье Четомысл, – вынужден был признать князь. – Скорее, по распоряжению имперского Тайного Приказа. Но как только мы получим аудиенцию у короля, без сомнения, он подтвердит наши полномочия.
– Значит, вы из Мирквы. И его величество вызвал вас… Тогда многое понятно.
– Что именно? – не удержался князь.
– Хотя бы то, что вы прибыли так тихо и неприметно… Даже я толком не знал, что вы уже здесь. – Четомысл опять вежливо усмехнулся. – Признаться, я хотел было отказать, когда ко мне пришел со странной просьбой этот мальчишка Атеном из вашего, имперского посольства… Знаете, я теперь многому не верю, после того, что случилось.
Разумеется, он не верил и раньше, подумал про себя князь. Но вслух спросил:
– Какова была сумма, месье Четомысл?
– Я отдал около семисот тысяч ливров, князь. Сумма эта названа так определенно, хотя некоторые вещи, которые я внес в ее счет могли бы стоить при умелой продаже чуть больше. Но, повторяю, сумма названа именно такая.
– Какие вещи? – не понял князь.
– В основном это была драгоценная посуда, куда богаче, чем пользуюсь я сам, – Четомысл чуть заметно кивнул на серебряные стаканчики с налитым вином. – Еще там были драгоценные камни, но их было не много. Знаете, я не вполне разбираюсь в них, потому что не занимаюсь этим… товаром. Хотя, приходится, – он вздохнул, словно бы сожалел, что настолько богат, – знаете ли, положение обязывает. – Внезапно Четомысл еще больше набычился, глаза у него стали сухими и жесткими, как блеск копейного острия. – Если деньги не будут возвращены, я потерплю такие убытки, что… Лучше об этом не думать.
– Под чье слово ты рискнул такой суммой, месье Четомысл? Как выглядел человек, который просил тебя о займе.
– Под слово короля. Мы неплохо знаем друг друга, и давно вели разные общие дела, хотя, – он чуть отвернулся, ровно настолько, чтобы ничего нельзя было прочитать на его лице, – преимущественно, в частном порядке. Он был сначала в маске, которую я все же попросил его снять. Он снял, и предложил мне такие условия под обеспечение этого займа, что… Чего скрывать, у меня закружилась голова от этого предложение. Я бы мог, при желании, отойти после этой операции от дел, и остаток своих дней прожить… Как принц.
Ты бы мог прожить остаток своих дней как принц и с теми деньгами, которые у тебя уже есть, снова подумал князь. И на этот раз, ради разнообразия, все же высказался вслух. Думать об этом человеке и не договаривать до конца было трудно, он все равно читал все на лице собеседника. У него это был такой же обыденный рефлекс, как необходимость дышать. Четомысл чуть откинулся назад, теперь князь мог отчетливо видеть, каков он бывает, когда торгуется.
– Это не так, князь. Выйти из некоторых дел очень трудно, и потому что на тебя рассчитывают партнеры, и потому что всегда находится какой-нибудь новый вариант заработать.
Князь отхлебнул вина, обдумывая следующий вопрос. Вкуса вина он, впрочем, не почувствовал.
– Расписки короля, которые ты получил, отдавая деньги королевским гвардейцам, не вызвали у тебя настороженности?
– Разумеется, нет. Они были составлены очень грамотно, и подтверждались малой королевской печатью. Скажу больше, они были очень похожи на те расписки, которые король уже выдавал мне при похожих обстоятельствах. Только сумма на этот раз, как я говорил, была существенно больше. Но я и с этим справился, собрал требуемые деньги, и передал их… как ты уже знаешь, гвардейцам.
– Собирая деньги, ты не обращался к королю еще раз, например, за уточнением каких-нибудь особенностей договора?
– Нет, конечно, как я мог?.. К тому же, он просил меня держать это в тайне. Подробностей я не помню, все же много времени прошло… Но по просьбе графа Морштока я все очень отчетливо ему пересказал, когда мы встречались. Моршток все записал, принц, ты найдешь все детали в его записках. Кстати, они сохранились?
– Я посмотрю, – кивнул князь рассеянно, потому что думал в этот момент, что гораздо больше, чем эти детали, его интересует та версия, которую разрабатывал Моршток, и из-за расследования которой его убили. – Какие именно дела с королем ты уже имел в прошлом?
– Прежде у нас было три займа, он так же приходил ко мне, и так же договаривался… Вот только степень секретности, пожалуй, была менее строгой. И чуть по-другому были обставлены гарантии возврата средств.
– Куда пошли те деньги?
– Не уверен, что знаю все дворцовые расходы… Кажется, он оплачивал однажды королевскую гвардию, второй раз перевел крупную сумму своей конкубине графине Витенбор, а в третий заем торжественно наградил своих генералов, которые выиграли для него какую-то войну на восточных окраинах королевства.
– Значит, до этого случая король Фалемот считался честным заемщиком.
– И сейчас считается таковым, без сомнения.
– Каковы были суммы в прошлых его займах?
– Гораздо меньше, кажется, все три займа уложились в сумму в сто семьдесят тысяч.
– Месье Четомысл, подумай хорошенько, прежде чем ответить на мой следующий вопрос. Тебя не смутила сумма, которую он запросил последний раз?
– Смутила. Но я уже давно не опасаюсь оперировать большими суммами, это как бы входит в счет дара богатства, которым Господь наградил меня и мое семейство. Кроме того, как я говорил, он предложил очень хорошие условия. В частности, откуп на три или даже четыре южные провинции королевства.
Князь счел возможным не скрывать своего удивления.
– Откуп в Империи запрещен, он разоряет крестьян и прочих честных обывателей.
– Запрещен лишь в законах и документах Империи, которые мы, как королевство свободное и неделимое, можем толковать довольно широко… Хотя, если подумать, это не вполне откуп, а скорее, ограниченные условия пользования доходами этих провинций, что я лишь случайно назвал откупом.
Внезапно, батюшка странно дернул шеей, и князь Диодор его понял. Но к сожалению, это было не важно.
– На что король собирался, по его словам, истратить занятые у тебя деньги на этот раз?
– На обновление армии и флота, кажется, но не уверен. К тому же, это все равно бессмысленно, ведь денег, как нам известно, нет, они куда-то пропали. И королевская казна тоже пуста, – Четомысл запнулся, все же он высказался так, как ему бы не следовало.
– А раньше король говорил о желании неким образом укрепить свою армию и флот?
– Не знаю, я не член Государственного совета, – должно быть, из-за последней проговорки, Четомысл впервые с начала разговора показал, что начинает раздражаться. – Как у вас, имперцев, говорят – рожей не вышел. – Все же Четомысл попытался взять себя в руки. И потому снова улыбнулся. – Да и скучно это, наверное.
Не намного скучнее, чем просто богатеть везде, где только возможно, подумал князь Диодор, но вслух опять ничего не произнес. Кажется, он выяснил все, что хотел тут выяснить. Вот только этого было мало даже для первичных версий.
