– Баронесса Унашитская, – представил старушку распорядитель, и с графом, мигом вскочившим на ноги при появлении новых персон, они отошли в сторону.
А ведь она не такая уж и старушка, подумал князь, раскланиваясь и попутно вглядываясь в немного встревоженные глаза баронессы. Пожалуй, лет ей не намного больше, чем матушке, или даже меньше, просто она не привыкла принимать незнакомцев.
– Баронесса, – начал князь, хотя ему отчего-то было неловко, – я попрошу тебя не волноваться. Ничего страшного не происходит, просто я…
Старушка вдруг улыбнулась, и такая еще женщина в ней проявилась разом, что князю и самому стало удивительно, как он несправедливо подумал о ней всего несколько мгновений до того.
– Я знаю, что ты скажешь, молодой человек. Ты исполняешь приказ, и тебе надлежит что-то узнать. – Она осмотрелась. – Давай сядем. Тебя представили как князя из Империи.
– Точно так, я князь Диодор Полотич Ружеский, сотник имперских войск, прибыл сюда по распоряжению Тайного Приказа Империи…
– Сотник, – баронесса Унашитская не спрашивала, она пробовала слово на вкус, – это ведь не очень высокий чин, что-то вроде поручика?
– Это казачий чин, баронесса, – отозвался князь, усаживаясь напротив своей собеседницы, выбравшей местечко под высокими окнами, в которые светило солнце.
– Ого, даже казак! – Баронесса смотрела на Диодора с такой смесью деланного испуга и чистейшего любопытства, что князь едва не засмеялся. С этой… старушкой все же, ему было отчего-то и весело, и спокойно. – Была я знакома с одним вашим казаком, атаманом… Как же его звали?.. Нет, не помню, давно это было, и память моя стала уже не та, что в прежние времена.
– Баронесса, вот к памяти твоей я и приехал обратиться, – сказал князь, и подумал, что его фраза на феризе звучит, должно, не слишком грамотно. Но баронесса снова лишь улыбнулась, и продолжала его разглядывать. Она заметила его заминку, и тут же по-своему пришла на помощь.
– А мне передали, что ты хочешь видеть принца и… Только с принцессой Никомеей тебе придется несколько осторожно разговаривать, она не привыкла к новым людям. Даже если все это делается по приказу… – фразу она произнесла с отчетливым вопросом.
– Да, все это делается по прямому распоряжению его величества короля Фалемота, – и князь добавил, про себя усмехнувшись: – да живет он вечно.
Баронесса сразу успокоилась, слова князя ей было достаточно, чтобы больше не думать, что тут таится какая-то интрига, которая может принести какие-либо неприятности ее воспитанникам.
– Хотя те письма, что ты привез, составил мой давший друг Тампа, – уронила она.
– Так получилось, баронесса.
– Называй меня госпожой Темерией, я уже давно отвыкла чиниться с людьми… столь молодыми, как ты. Задавай свои вопросы.
– Слушаюсь, госпожа Темерия. Только прошу тебя отнестись к моему вопросу столь же внимательно, как если бы спрашивали по очень настоятельному делу, – опять не вполне правильно получилось, подумал князь, что-то у него с официозными фразами на феризе было не так, как должно.
– Отвечу со всем тщанием, – отозвалась Темерия Унашиткая, снова показав свою чудесную улыбку. – Очень весело тут, – она мельком обозрела весь зал разом, – говорить столь официально. Так что же, принц Диодор?
– Кто из людей, очень хорошо знавший короля Фалемота в юности, или даже в детстве, остается в достаточной силе, чтобы?.. Чтобы отдавать распоряжения, которые касаются самых важных для королевства обстоятельств?
– Полагаю, что таких людей немного, князь.
Несмотря на возраст и видимую доброту, баронесса отнюдь не утратила остроты ума и хорошей, правильной реакции в разговоре. Она немного посерьезнела, но улыбка все же таилась в ее глазах – вероятно, она находила забавным, что такие вот молодые люди, как князь, а возможно, и вообще все вокруг нее, занимаются какими-либо важными для королевства обстоятельствами.
– Полагаю, таких людей всего лишь двое. Это, без сомнения, виконт… То есть, ныне герцог Кебер, и вторым будет герцог д'Окр. – Она немного подумала. – Да, Кост д'Окр тоже должен быть назван. Хотя, по-настоящему короля в детстве знал лишь Кебер. Они ведь родственники, одной крови, и воспитывались вместе, и были, насколько я помню те времена, – она так улыбнулась, что князю стало ясно, она помнит их куда лучше, чем то, что произошло, к примеру, на прошлой неделе, – друзьями не разлей водой. Так говорят у вас, в Империи?
– Так говорят, – согласился князь, удивившись отчетливому руквацкому произношению баронессы. – А чем вызвана твоя оговорка по поводу герцога Кеберского?
– Так ведь он получил титул герцога специальной грамотой короля Фалемота, – небрежно отозвалась баронесса Темерия Унашитская. – Они троюродные братья и друзья, и король Фалемот сделал его герцогом лишь недавно, это был, как бы, его подарок к свадьбе.
– Я встречался с герцогом Кеберским, хотя, следует признать, это получилось неожиданно и ненамеренно, но суждения на его счет у меня сложились.
Совсем неожиданно баронесса нахмурилась, оказывается, она умела и так.
– Как я слышала, женился он странно. И хотя в супруги ему досталась достойная женщина, графиня из нашего старого рода… Но видишь ли, она откуда-то с юга, а южане – известные весельчаки и гуляки. – Она о чем-то сама с собой спорила, вероятно, потому что добавила: – Нет, он не уронил себя браком. И богата она оказалась настолько, что теперь двор Дренчена один из первых среди всех наших соседей… Но говорят, он пьет. А просто так этого не бывает. Люди его склада начинают безобразить, когда не встречают любви или понимания, молодой человек.
Суждения у баронессы, по всему, оказались весьма твердыми, незыблемыми даже. Для воспитательницы королевских потомков это было, разумеется, необходимо.
– Баронесса, ты назвала его?.. – Она поняла.
– Он носит имя Дренчена тет Сопаты герцога Кеберского, князь. Но он с детства настолько не любил ни имя свое, ни самый свой род, что за ним как-то постепенно установилось имя всего лишь по его… герцогству.
– Понятно. А ныне Кеберский и герцог д'Окр часто бывают при дворе?
– Реже, чем им бы того хотелось, как я думаю. Но все же гораздо чаще, чем это бывает у государей вообще, тем более, у государей, чьи земли соседствуют. И дружба их, князь, я уверена, редко омрачается какими-либо расстройствами или интригами.
– А их жены? – спросил князь, будто бы по варварской имперской привычке утратил необходимую меру учтивости.
– Наша королева умерла, супруга д'Окра, как сказывают, ведет очень отвлеченный от него образ жизни, они могут не встречаться месяцами, я думаю… Про герцогиню Кеберскую я знаю так мало, что не могу ответить на твой вопрос.
– Баронесса, не могла бы ты припомнить что-то особенное про этих троих? Нечто, чего обычно не любят вспоминать, но что было им свойственно в прежние годы?
