– Что его отравили чем-то, вызывающим или галлюцинации, или другое умопомрачение.
– В той таверне «Петух и кабан»? – еще раз переспросил батюшка.
– Ты же сам говоришь, что тебе даже тетка, хозяйка таверны показалась иной поутру, – пояснил Густибус, обращаясь к князю. – Значит, это могла быть не она… Да перестань ты есть, князь! Сказано же тебе, в кровь будут поступать вещества этой вот пищи, это затруднит анализ… Давай я у тебя сразу кровь возьму, и займусь этим делом, пока ты все не испортил.
– Князюшка не может испортить, – вдруг негромко, но довольно решительно вмешался в разговор Стырь. Князь посмотрел на него грозно, но его слуга и не думал отступаться от своего мнения. – Это та колдунья все испортила, а не он. Эх, был бы я там…
– Все же много времени прошло, – проговорил с раздумьем князь. – Не понимаю, неужели и на шестые сутки возможно…
– Возможно, – буркнул маг, уже поднимаясь. – Только не нужно все ухудшать.
– Ладно, Густибус, что для этого кровопускания нужно?
– Я сейчас вернусь…
И Густибус ушел. Батюшка посмотрел, как Дерпен осторожно, чтобы не испачкать халат едой, пробует тоже пообедать левой рукой, а затем вдруг сказал:
– Мы тут тоже не вполне бездельничали. Густибус нашел какой-то древний трактат про оборотничество, князь. И выяснили, если я правильно понял то, что там было записано…
– Так он и тебя просил этим заняться, батюшка? – поинтересовался князь со вздохом. Он ведь хотел, чтобы задание, которое он дал Густибусу оставалось в тайне, но вот – не вышло.
– Он не вполне разумеет барский язык, лишь хорошо читает на наргизе, князь. Пришлось ему… Там было сказано, что в восточной магической школе была такая техника, как психическое оборотничество.
– Это еще что такое? – спросил Дерпен с набитым ртом.
– Все дело в том, опять же, если я правильно понял, чтобы внушить другому человеку, что он видит перед собой не того, с кем, собственно, разговаривает, а другого кого-либо, если магу нужно, чтобы этот человек увидел этого другого. Внушение зависит, конечно, от таланта самого мага, его способности вызывать, гм… галлюцинации в этом другом человеке. Но вот какая штука, самым главным инструментом этой техники считают воспоминания того, кому эти видения внушаются. И как всякие воспоминания, по сути, похожие на сон наяву, они бывают очень яркими, сильными, подробными… И всегда совпадают с тем, что этот внушаемый уже когда-то видел.
– Ну, это нам мало что дает, – отозвался Дерпен. – Или все же дает? – Он посмотрел на князя.
А князь поглядывал на свою тарелку, где стыла отличная картошечка, и ждал. Кушать он после ругани мага не решался, может и впрямь результат проверки, которую задумал Густибус, будет зависеть от того, сколько и чего он съел.
Вот тут и появился Густибус с судком для собирания крови, с ланцетом и перевязками, чтобы кровь потом уже остановить. Он отвел князя в сторонку, к книжному столику и умело принялся за дело. Князь подумал было, что этим своим кровособиранием маг испортит остальным аппетит, но по виду Дерпена решил, что этого не произойдет. Тот как жевал с наслаждением, иногда даже закрывая глаза от удовольствия, так и продолжил, а батюшка и вовсе поднялся и следил за всем происходящим, ему было интересно.
Потом со звяканьем Густибус стал собирать свою медицинскую посуду, сообщив:
– Теперь мне торопиться нужно, князь, иначе…
– Ты вот что, Густибус, ты Стыря с собой возьми. Так мне будет спокойнее.
Густибус кивнул, соглашаясь, Стырь поднялся из уголка, где тоже жевал, придерживая миску перед собой и вполне ловко орудуя местной вилкой.
– Господин маг, князюшка, – Стырь переводил глаза с одного на другого, – мне бы пару минут, чтобы снарядиться…
– Только быстро, – прошипел Густибус. Он уже соображал, как быстрее добраться до Лура.
Они оба вылетели из комнаты, едва ли не как пробка из бочки с перебродившим шипучим вином, Дерпен даже беззвучно хохотнул им вслед, а князь и забыл за те несколько дней, что не видел его, о такой вот особенности восточника.
Дерпен еще разок осмотрел стол.
– Я нужен тебе, князь? – Он помолчал. – Видишь ли, я еще не вполне…
– Нет, все в порядке, Дерпен ог-Фасм, отправляйся-ка к себе и выздоравливай далее. А мы, батюшка, займемся делом. Думаю, твоя помощь будет небесполезна.
Он с батюшкой Ионой прошел в библиотеку, где в потайном отделении конторки хранил книжку, в которой покойный Моршток делал записи. Взял ее, подошел поближе к окну, поймал на страницы побольше света.
– Что думаешь об этих вот чистых листах, батюшка?
– Листы как листы, бумага… А что?
– Пришла мне в голову одна идея, вернее, идейка, когда я от епископа отъезжал. Сейчас мы с тобой ее проверим. Ты знаешь что-нибудь о симпатических составах?
Батюшка приободрился.
– Знаю, князь, и даже немало знаю. Для тех книжников, каким меня сначала хотели воспитать, это необходимо, ведь многое на старых страницах писалось так, чтобы только догадливый и внимательный человек понял.
– Что ты думаешь об этих вот кружках и стрелочках? – спросил князь, передавая батюшке книжку.
– Это обозначение сносок или отсылок. Но нужно точно знать, где что искать. Хотя, постой-ка… Если в кружке нет обозначения самой книжки, значит… Это значит, что сама эта книжка и подразумевается, так ведь?
Батюшке потребовалось всего-то чуть времени, чтобы догадаться о том, о чем сам князь думал несколько дней… Ну, не то, чтобы очень уж напряженно он об этом думал, но все же размышлял, как умел, и когда это придумал, то и решил, что он – не лыком шит. А тут – отец Иона со своей догадливостью… Впрочем, нет, батюшка этот трюк знал, а князю пришлось его, собственно, изобретать заново, и применительно к Морштоку, так что заслуг у него было побольше.
Они попросили принести с кухни очень тонкую металлическую тарелку, и пока за ней ходила мейстерина, соорудили из шандалов и кочерги для камина некое подобие мангала, на который эту тарелку и поставили. Потом зажгли побольше свечей, подставили их под тарелку и положили на нее книжку страницами вниз.
– Как думаешь, получится? – спросил князь.
– Тут бы установить что-нибудь поустойчивей, – отозвался батюшка, – и огонь сделать сильнее… Но если сразу и не выйдет, попросим Густибуса помочь. Может, тут нужно в парах аммиачной селитры нагревать эти страницы, или еще что-то придумать… Это же не просто, князь, бывают такие чернила, что иначе кроме как в специальных условиях и не проявляются.
– А мы его записи не испортим?
– Давай-ка лучше сначала убедимся, что они вообще есть. Кстати, не из-за этих ли записей неизвестные перерыли Морштоку кабинет? Да, глупый вопрос… Надо полагать, что из-за них, другой причины нет.
