– Это шутка? – уточнил Кэмпбелл.
– Нет, не шутка. Девушки, предназначенные для фиесты,
сбежали, – вновь произнес Квин. – Но, если подумать, оно и к лучшему.
– К лучшему? Квин, мы умираем от голода!
– Они не могли убежать далеко, – сказал
Макс. – Это же остров. Давайте пойдем и…
– Никто никуда не пойдет, – оборвал его Квин.
Ракель придвинулась ближе к нему. Она начала нервничать,
потому что вампиры, казалось, разъярились. Но она доверяла Квину и видела, что
остальные побаиваются его.
– Послушай, Квин, ты пригласил нас сюда…
– Я вас не приглашал и даже не знаю, кто это сделал. Но
не в этом суть. Мне нужно вам кое-что сказать. Больше не будет никаких кровавых
фиест, ни теперь, ни потом. А тот, кто имеет возражения, может поделиться ими с
Советом.
Все мгновенно умолкли и насторожились. Они явно не ожидали
такого от Квина.
– И если вы не хотите, чтобы Совет узнал о том, что вы
задумали, я рекомендую как можно быстрее отправиться по домам и забыть обо
всем. Надеюсь, у вас будет болеть голова всякий раз при упоминании о кровавой
фиесте.
Тишину разорвало чье-то злобное бормотание:
– Ах ты, грязный…
Ракель нервничала. Как вампиры смогут отправиться по домам,
ведь на острове не осталось лодок?! Если только они не воспользуются лодкой
хозяина. Но где он, почему до сих пор не приехал? И где Лили?
– Квин, – тихо сказала Ракель, но ее перебил
худощавый вампир с каштановыми волосами:
– Ты расскажешь обо всем Совету?
– Нет, я попрошу сделать это Хантера Редферна, –
ответил Квин. – Но не думаю, что вам этого хочется. Он может представить
все в весьма неблаговидном свете. Поднимите руки те, кто считает, что Хантер
одобрит это сборище.
– А я имею право голоса?
Вопрос прозвучал сзади. Голос был более низкий и глубокий,
чем у молодых вампиров. Ракель почувствовала опасность и обернулась. Теперь ей
казалось, что она заранее знала, кого увидит за спиной.
В дверном проеме стоял высокий мужчина. Рядом с ним –
молодая девушка и ребенок. Фигура мужчины слабо освещалась всполохами пламени,
но Ракель видела его волосы цвета крови и золотистые глаза.
Глаза цвета янтаря, глаза коршуна. Такие же, как у Лили
Редферн. Почему она раньше не догадалась?!
Лицо мужчины словно возникло из ее кошмарных воспоминаний.
Это был тот, кто убил ее мать, а потом гнался за ней и обещал ей мороженое.
Ракель мгновенно ощутила себя слабой и беспомощной
пятилетней девочкой.
– Здравствуй, Квин, – сказал Хантер Редферн.
Квин замер рядом с Ракель. Ей казалось, что он утратил даже
способность мыслить. Она понимала, почему это произошло, – ведь ей до сих
пор было открыто его сознание. Ракель знала, что Хантер олицетворял для Квина:
жестокость и безжалостность, вызванные необходимостью, но также и честь. И вот
он понял, что все это было ложью.
– Не нужно огорчаться, – продолжал Хантер. Он подошел
ближе и улыбнулся. Его золотистые глаза смотрели только на Квина. – Для
всего этого есть причины. – Он обвел рукой гостиную. – Совету нужны
новые силы. Ламии становятся слишком слабыми. Я объясню тебе, и ты все поймешь.
«Наверное, так он объяснял Квину, почему ему следует стать
вампиром, – подумала Ракель, – почему люди являются их врагами».
Она дрожала, но пламя гнева, разгоравшееся в ее душе,
уничтожило страх.
– А какая была причина для того, чтобы убить мою
мать? – спросила она.
Золотистые глаза метнулись в ее сторону. Похоже, Хантер был
застигнут врасплох.
– Мне было всего пять лет, но я все прекрасно
помню, – продолжала Ракель, делая шаг навстречу Хантеру. – Ты убил
ее, просто свернув ей шею. А зачем ты убил Тимми? Ему было четыре года, но ты
выпил его кровь. А мою тетю? Ты хотел сжечь меня, но погибла она.
Ракель замолчала, глядя на человека, которого искала
двенадцать лет. Но он, похоже, не узнавал ее.
– В чем дело? – спросила она. – Ты убил так
много маленьких детей, что не можешь вспомнить? Или вполне уверовал в созданный
тобой благородный образ?
– Ракель… – прошептал Квин.
Она повернулась к нему:
– Это он, я в этом уверена.
Квин посмотрел на человека, сделавшего его Редферном. Глаза
Квина потемнели, превратившись в две черные зияющие дыры.
«Один взгляд в эти глаза может стать смертельным», –
подумала Ракель.
Но это была ее месть. Нож все еще находился у нее за поясом.
Если бы только ей удалось подойти поближе… Она снова сделала шаг к Хантеру:
– Ты разрушил мою жизнь, но даже не помнишь меня.
– Я помню… – раздался голос из-за спины Хантера.
Ракель показалось, что она теряет сознание. Ребенок,
стоявший позади Хантера, вышел на свет, и она вдруг почувствовала запах
пластика и старых носков. Воспоминания навалились на нее, как снежная лавина.
– Тимми! О господи, Тимми!.. – только и смогла
вымолвить она.
Он был таким же, каким она видела его в последний раз
двенадцать лет назад. Темные волосы и широко распахнутые голубые глаза. Но это
уже не были глаза ребенка. В них было слишком много знаний и опыта, и это
пугало.
– Ты бросила меня, – сказал Тимми. – Ты обо
мне не заботилась.
Ракель закусила губу, но слезы уже текли ручьями по ее
щекам.
– Прости меня…
– Никто обо мне не заботился, – продолжал Тимми,
беря Хантера за рукав. – Ни один человек. Все люди – враги.
Он улыбнулся прежней, знакомой ей до боли улыбкой.
Хантер взглянул на Тимми, потом на Квина.
– Просто удивительно, как быстро они всему
учатся, – сказал он. – Ты ведь не встречался с Тимми? Он жил в
Вегасе, но я решил, что он может пригодиться здесь.
Он повернулся к Ракель.
– Конечно, я тебя помню. Ты немного изменилась,
повзрослела. И ты не такая, как мы.
– Ты слабая, – вступила в разговор Лили, подходя к
отцу. – И проживешь короткую жизнь, поскольку не представляешь собой
ничего особенного. Другими словами, ты – пища, добыча.
– Хорошо сказано, – улыбнулся Хантер. Он вернулся
к Квину, и улыбка сошла с его лица. – Отойди от нее, сынок.
Квин придвинулся ближе к Ракель.
– Мы – духовные супруги, – сказал он. – И мы
уйдем вместе.
За спиной Ракель раздался шум, словно дикие звери почуяли
добычу и начали проявлять нетерпение.
– Я давно начал беспокоиться о тебе, Квин, –
сказал Хантер. – Прошлым летом ты позволил Эшу и его сестрам сбежать из
тайного убежища. Не думай, что это осталось для меня незамеченным. Ты
становишься слишком мягким и слишком слабым. В последнее время многие из нас
начали утрачивать силу.
