— Разбудите его, пожалуйста. Скажите ему, чтобы он убрал этот проклятый груз. Он мне ногу разорвет пополам.
Она вышла в амбулаторию, и Каррера с обратился ко мне:
— Я попрошу вашего внимания, мистер Картер.
— Когда с меня снимут этот груз, — сердито ответил я, — не раньше.
Появился заспанный доктор Марстон и, не сказав ни слова, принялся отсоединять груз.
— Капитан Буллен и боцман? Как они? — спросил я.
— Капитан пока не сдается, — устало ответил он. — Боцман быстро идет на поправку. Оба они слишком рано сегодня проснулись, я дал им снотворное. Чем дольше они проспят — тем лучше.
Кивнув, я дождался, пока он усадил меня и устроил мою ногу, а затем спросил грубо:
— Что вам нужно, Каррерас? Он развернул карту и положил мне на колени.
— Небольшая штурманская помощь, назовем это перепроверкой. Вы будете сотрудничать?
— Я буду сотрудничать.
— Что? — Сьюзен Бересфорд привстала из-за стола и в изумлении воззрилась на меня. — Вы… Вы собираетесь помогать этому человеку?
— Вы плохо меня расслышали? Кем бы вы хотели меня увидеть — героем? — я кивнул на ногу. — Глядите, во что мне обошелся этот героизм.
— Я отказываюсь в это поверить, — на ее бледных щеках выступили яркие пятна. — Вы собираетесь помогать этому чудовищу, этому убийце.
— А если не соберусь, — лениво предположил я, — он может меня и заставить. Начнет, например, с вас. Может быть, станет ломать пальцы по одному или по очереди дергать зубы щипцами доктора Марстона. Без обезболивания, заметьте. Я не утверждаю, что он это будет делать с удовольствием, но он это будет делать.
— Я не боюсь мистера Каррераса, — заявила она дерзко. Но при этом еще больше побледнела.
— А пора бы уже испугаться, — резко оборвал я. — Итак, Каррерас?
— Вам приходилось плавать в Северной Атлантике, мистер Картер? Я имею в виду между Европой и Америкой?
— Не раз.
— Отлично, — он ткнул пальцем в карту. — Корабль вышел из Клайда и идет в Норфолк, штат Вирджиния. Я бы попросил вас проложить его курс. Все нужные справочники будут в вашем распоряжении.
— Никаких справочников не нужно, — я взял у него карандаш. — Надо обогнуть Ирландию с севера, вот так, и дальше на запад по дуге большого круга, вот к этой точке к юго-востоку от Ньюфаундленда. Эта кривая выглядит странно, но только из-за проекции карты. Это кратчайший путь.
— Я вам верю. А дальше?
— Вскоре после этого курс отклоняется от обычной морской дороги на Нью-Йорк, и мы приходим в Норфолк с норд-оста, — я завертел головой, пытаясь заглянуть за дверь лазарета. — Что за шум? Откуда это? Похоже на отбойный молоток.
— Позже, позже, — раздраженно отмахнулся он, затем развернул другую карту, и раздражение исчезло с его лица. — Великолепно, Картер, великолепно. Ваш маршрут почти точно совпадает с имеющимися у меня данными.
— Какого же черта вы приставали ко мне?
— Я все привык перепроверять, мистер Картер. Этот корабль должен прибыть в Норфолк в двадцать два часа в субботу, то есть через два дня. Ни раньше, ни позже — точно в двадцать два часа. Если мне вздумается перехватить этот корабль на рассвете того дня, где будет точка перехвата?
Свои вопросы я не спешил более задавать.
— На этой широте в это время года рассвет в пять часов. Плюс-минус несколько минут. Какая скорость у этого корабля?
— Конечно же. Глупо с моей стороны. Десять узлов.
— Десять узлов, семнадцать часов, сто семьдесят миль. Точка перехвата будет вот здесь.
— Точно, — он опять сверился с собственной картой. — Точно. Очень вам благодарен, — он взглянул на клочок бумаги в руке. — Наше теперешнее положение 26º52’ северной широты, 76º33’ западной долготы, во всяком случае около этого. Сколько времени нам нужно, чтобы добраться до точки перехвата?
— Что за стук на палубе? Какой теперь чертовщиной вы заняты, Каррерас?
— Отвечайте на вопрос, — резко оборвал он меня, держа карту. Я осведомился:
— Какая у нас сейчас скорость?
— Четырнадцать узлов.
— Сорок три часа, — сообщил я, подумав минуту. — Может, чуть меньше.
— Сорок три часа, — задумчиво повторил он. — Сейчас четверг, десять утра, а наше рандеву в пять утра в субботу. Бог мой, так это как раз сорок три часа! — впервые тень озабоченности легла на его лицо. — Какая у «Кампари» максимальная скорость?
— Восемнадцать узлов, — я мельком взглянул на Сьюзен. Она стремительно теряла свои иллюзии в отношении старшего помощника Картера.
— Ага! Восемнадцать! — лицо его прояснилось. — А при восемнадцати узлах?
— А при восемнадцати вы имеете шанс оторвать стабилизаторы и угробить «Кампари», — уведомил его я. Ему это не понравилось.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что на вас надвигаются неприятности, Каррерас. Большие неприятности, — я выглянул в иллюминатор. — Не вижу моря, но чувствую. Необычно высокие и редкие волны. Спросите любого рыбака на Багамах, что это значит в такое время года, и он вам скажет. Это может значить только одно, Каррерас, — тропический шторм, скорее всего ураган. Волнение идет с востока — там центр шторма. Пока он может быть в двухстах милях, но он там. А волнение усиливается. Вы заметили? Оно усиливается потому, что обычный путь урагана в здешних местах — на норд-вест, а скорость десять-пятнадцать миль в час. А мы двигаемся на норд-ост. Другими словами, ураган и «Кампари» — на встречных курсах. Пора уже слушать прогнозы погоды, Каррерас.
— Сколько времени нам нужно при восемнадцати узлах?
— Тридцать три часа. При хорошей погоде.
— А курс?
Я проложил курс и взглянул на своего собеседника.
— У вас на карте, несомненно, такой же.
— Действительно. На каких волнах передают прогноз погоды?
— На всех, — сухо сообщил я. — Если из Атлантики на запад движется ураган, любая коммерческая станция на восточном побережье ничего иного не передает.
Он двинулся через комнату к телефону Марстона, вызвал мостик и приказал увеличить ход до полного и следить за сообщениями о погоде. Когда он закончил, я заметил:
— Восемнадцать узлов? Что ж, я предупреждал вас.
— У меня должен быть резерв времени, — он посмотрел на Буллена, который продолжал бормотать что-то в бреду. — Что сделал бы ваш капитан в такой ситуации?
— Повернул бы и удирал в любом направлении, кроме севера. Нам ведь приходится думать о пассажирах. Они не очень-то любят морскую болезнь.
— Боюсь, что сейчас им придется потерпеть. Ради важного дела.
