— Должен заметить, старший помощник, что ваше сравнение совсем не кажется мне уместным.
Обращение «старший помощник» должно было поставить меня на место. Герцог Хартуэльский значительную долю проводимого на борту «Кампари» времени тратил на то, что ставил людей на место. С его стороны это было довольно неблагодарно, принимая во внимание, что путешествие не стоило ему ни пенса. Против меня лично он ничего не имел, просто демонстративно оказал поддержку мисс Бересфорд. Даже тех, весьма значительных сумм, что он зарабатывал, заманивая стадо досужих туристов в свое родовое поместье, никак не хватало, чтобы расплатиться с долгами. В то же время женитьба на мисс Бересфорд разом и навеки ликвидировала бы все материальные затруднения. Бедному герцогу приходилось тяжело. Хотя умом он и понимал желанность мисс Бересфорд, непослушные глаза то и дело косились на экстравагантные, изобильные прелести и неоспоримую красоту платиновой блондинки, в очередной раз разведенной кинодивы, соседствовавшей с ним с другого боку.
— Мне тоже так кажется, сэр, — признался я. Капитан Буллен отказывался обращаться к нему «Ваша светлость», и будь я проклят, если соглашусь на подобные слова. — Я просто ничего лучшего в тот момент не смог придумать.
Он кивнул, удовлетворенный, и продолжил атаки на свой салат. Старый Бересфорд наблюдал за ним оценивающе, миссис Бересфорд — с улыбкой, мисс Харкурт, киноактриса, — с восхищением, а мисс Бересфорд так и не подняла головы с затейливо растрепанной прической.
Блюда сменяли одно другое. В этот вечер на камбузе командовал Антуан. Блаженная тишина, повисшая в салоне, была лучшим свидетельством его искусства. Легконогие индийцы-официанты бесшумно двигались по пушистому темно-серому ворсу персидского ковра, еда появлялась и исчезала, как в сказке. В самый подходящий момент возникала рука с бутылкой самого подходящего вина. Не для меня, правда. Я пил содовую. Так было записано в контракте.
Подали кофе. С этого момента мне надо было отрабатывать свое жалованье. Когда на камбузе нес вахту Антуан и был в форме, застольная беседа сводилась в основном к одобрительному мычанию да бессвязным возгласам восторга, которые только и нарушали благоговейную тишину, царящую в этом храме пищи. Торжественное молчание длилось обычно минут сорок, редко дольше. Я до сих пор не встречал еще богатого человека, который бы не любил поболтать дружески, весело и предпочтительно о собственных достоинствах. А первым партнером для поддержания подобной беседы неизменно оказывался сидящий во главе стола офицер.
Я осмотрелся, желая угадать, кто первый закрутит шарманку. Миссис Харбрайд — настоящая ее скандинавская фамилия была совершенно непроизносимая — худая, костлявая, прямая, как жердь, шестидесятилетняя дама, сколотившая состояние на безумно дорогих и до изумления бесполезных косметических средствах, которые благоразумно предпочитала не употреблять сама? Мистер Гринстрит, ее муж, бесцветная личность с серым, невыразительным лицом, женившийся на ней по одному богу известной причине, будучи сам весьма состоятельным человеком? Тони Каррерас? Его отец, Мигель Каррерас? За моим столом, вместе с Кертисами, которых, как и Гаррисонов, столь неожиданно отозвали из Кингстона, всегда сидело шестеро, но сейчас старик на коляске к общему столу не выходил, а ел в каюте в компании своих сиделок. Четверо мужчин и одна женщина — неудачное соотношение за столом.
Первым заговорил Мигель Каррерас.
— Цены «Кампари» совершенно чудовищны, мистер Картер, — он спокойно раскурил свою сигару. — Грабеж на большой дороге — только так их можно назвать. С другой стороны, кухня соответствует рекламе. У вашего шефа божественный дар.
— «Божественный», сэр, пожалуй, самое точное слово. Искушенные путешественники, которые останавливались в лучших отелях по обе стороны Атлантики, утверждают, что Антуану нет равных ни в Европе, ни в Америке. За исключением, возможно, Энрике.
— Энрике?
— Нашего второго шефа. Его вахта завтра.
— С моей стороны, пожалуй, невежливо, мистер Картер, давать оценку правдивости рекламы «Кампари»? — судя по улыбке, фраза не таила никакого подвоха.
— Напротив. Но лучше всего это сделать через двадцать четыре часа. Энрике вас убедит скорее, чем я.
— Один-ноль в вашу пользу, — он снова улыбнулся и протянул руку к бутылке «Реми Мартэна». Во время кофе официанты исчезали из зала. — А как насчет цен?
— Они ужасны, — я говорил так всем пассажирам, и всем это, по-видимому, нравилось. — Мы предлагаем то, что не может предложить ни один корабль в мире, но цены у нас все же скандальные. Мне говорили это примерно десять человек из присутствующих здесь. Кстати, большинство из них по меньшей мере третий раз на борту.
— Вы можете убедить любого, мистер Картер, — вмешался Тони Каррерас. Говорил он именно так, как и можно было ожидать: неторопливо, взвешивая каждое слово, низким, звучным голосом. Он посмотрел на отца: — Помнишь список очередников в конторе «Голубой почты»?
— А как же. Мы были в самом низу списка, и какого списка. По крайней мере, половина всех миллионеров Центральной и Южной Америк. Нам просто повезло, мистер Картер, что мы единственные смогли воспользоваться столь внезапно представившейся возможностью после отъезда с Ямайки наших предшественников по каюте. Не могли бы вы, хотя бы схематично, ознакомить нас с маршрутом?
— Предполагается, что это одно из наших достоинств, сэр. Нет установленного маршрута. Расписание зависит в основном от наличия груза и пункта его доставки. Одно могу сказать: мы придем в Нью-Йорк. Большинство наших пассажиров поднялось на борт именно там, а пассажиры любят, когда их привозят обратно, — насчет Нью-Йорка он и сам знал, потому что туда везли гробы. — Может быть, мы остановимся в Нассау. Все зависит от того, как пожелает капитан. Компания предоставила ему большие права в смысле выбора маршрута с учетом просьб пассажиров и сводок погоды. Сейчас сезон ураганов, мистер Каррерас, или совсем скоро наступит. Если сводки будут плохие, капитан Буллен уйдет в открытое море и сделает Нассау ручкой, — я улыбнулся. — Среди других достоинств теплохода «Кампари» немаловажно то, что мы не мучаем наших пассажиров морской болезнью, разве только когда это совершенно неизбежно.
— Разумно, весьма разумно, — пробормотал Каррерас и оценивающе поглядел на меня. — Но, насколько я понимаю, в порты Восточного побережья мы один-два захода сделаем?
— Не имею представления, сэр. Обычно делаем. Опять все зависит от капитана, а как поведет себя он, зависит от доктора Слингсби Кэролайна.
— Они все еще его не поймали, — громогласно констатировала мисс Харбрайд. Воинственный патриотизм свежеиспеченной американки требовал выхода. Она осуждающе оглядела своих соседей по столу, как будто мы были виноваты в этой истории. — Невероятно. Совершенно невероятно. Я до сих пор в это не верю. Американец в тринадцатом поколении!
— Мы слышали об этом, субъекте, — как и его отец, Тони Каррерас получал образование, очевидно, в одном из университетов Новой Англии, но в отношении к английскому языку был менее щепетилен. — Я имею в виду Слингсби Кэролайна. Но какое отношение этот парень имеет к нам, мистер Картер?
