Десять лет назад Берк был мошенником и имел какую-то власть
над Крэнделлом. Пользуясь этим, он заставил Крэнделла найти ему работу, но на
этом не остановился. Он шантажировал Крэнделла до тех пор, пока совсем не
обескровил его. Он заполучил все деньги Крэнделла, и их все же было
недостаточно для финансирования его спекуляций, и тогда он начал присваивать
деньги «Ламбер компани». Берк истощил все свои ресурсы и признался в растрате
жене. Она позвонила Лейси. Тот был готов покрыть растрату, но, естественно, не
хотел делать этого до тех пор, пока Берк не уедет. В противном случае тот
просто присвоил бы эти десять тысяч.
Берк очистил сейф компании до последнего цента, не пропустив
даже ящика с марками, и скрылся — как миссис Берк думала — навсегда. Лейси
должен был покрыть растрату, спасая доброе имя миссис Берк. Она заставила его
прийти в дом, переодевшись бродягой, — на случай, если муж окажется дома. Когда
Лейси приехал, Берка уже не было. Миссис Берк обняла Лейси и сказала, что они
должны, не теряя ни минуты, положить деньги в сейф компании. Люди уже начали
подозревать Берка. В любой момент могли назначить ревизию.
Лейси сбросил одежду бродяги и оказался в деловом костюме —
должно быть, костюм был надет на нем под лохмотьями бродяги или он завернул его
в скатку одеял. Он и миссис Берк бросились в «Ламбер компани»
Она знала комбинацию цифр сейфа своего мужа. Когда они
уехали, Берк вернулся. Он готовился к побегу.
Увидев одежду бродяги, он воспользовался ею. Берк догадался,
что Лейси заходил к его жене, но, конечно, не подозревал, что он принес деньги
для покрытия растраты. Очевидно, он знал о Лейси больше, чем они думали. Его
жена взяла их машину, поэтому он воспользовался машиной Лейси — его не смутило,
что на ней аризонский номер. Прежде чем уехать, он заглянул к Крэнделлу, чтобы
сделать еще одну, последнюю попытку — а вдруг, пригрозив разоблачением, ему
удастся вынудить Крэнделла прислать ему какую-то сумму на заранее условленный
адрес. Крэнделл должен был вывезти его из города на машине Лейси, что он и
сделал.
Мы знаем, что случилось потом. Крэнделл поставил машину на
то место, откуда Берк, по его словам, взял ее, но тем временем Лейси обнаружил
пропажу «кадиллака» и решил, что его украли. Вернувшись в Туксон, он заявил об
этом. Конечно, ему и в голову не могло прийти, что машину найдут в Лас-Алидасе.
Он-то считал, что ее угнали куда-то далеко.
— А как насчет Бинелла? — спросил Брэндон.
— Разве ты не понимаешь? Растрата Берка вызвала бы
расследование, при этом обнаружилось бы его истинное лицо, а также и то, что
рекомендация Крэнделла была фальшивой. Неизбежно выплыло бы прошлое самого
Крэнделла. Оно не было явно криминальным — его отпечатков нет в архивах Федеральной
службы, — но все же это поставило бы под угрозу его карьеру в Лас-Алидасе. А в
довершение всего Лейси, пользуясь своими банковскими связями, обратился к
Бинеллу и все ему рассказал.
Крэнделлу нужно было действовать быстро. Он попросил Бинелла
встретиться с ним в банке по делу особой важности. Возможно, он не собирался
его убивать — просто хотел выяснить, много ли Бинеллу известно. Не забудь, в
свое время Крэнделл был директором банка.
Он мог попросить Бинелла открыть хранилище под предлогом,
что хочет якобы взглянуть на номера тех тысячных купюр или заменить их каким-то
образом, так чтобы банк не понес потерь.
Но когда Бинелл открыл хранилище, Крэнделл почувствовал
большой соблазн, к тому же Бинелл, вероятно, выдал себя, задав Крэнделлу
несколько щекотливых вопросов, показавших, что Лейси и миссис Берк поделились с
ним своей тайной. Помнишь, Бинелл старался уговорить меня прекратить
расследование? Возможно, он действовал по просьбе миссис Берк. Во всяком
случае, Крэнделл внезапно понял, если смерть Бинелла будет выглядеть как
результат нападения на банк, он сможет спокойно уйти с пятьюдесятью тысячами.
А эти пятьдесят тысяч ему были очень нужны. А также ему
нужно было, чтоб Бинелл вышел из игры.
Тем временем их машина на большой скорости ворвалась в
Мэдисон-Сити.
— Поезжайте в больницу, — распорядился шериф Брэндон, —
четыре квартала прямо по этой улице, потом поворот направо.
Водитель с облегчением остановил машину перед больницей.
Селби, Сильвия, Брэндон и Боб Терри выскочили и побежали по ступенькам. Врач
«Скорой помощи» ждал их.
— Пострадавший в сознании, — сказал он, — но быстро угасает
и понимает это. Он сказал, что будет говорить… если вы успеете…
Была полночь, когда Селби поставил машину и вошел в свою
маленькую квартирку.
Нервное возбуждение, которое поддерживало его, пока он
работал над делом и пока они слушали исповедь умирающего, исчезло. Внезапно он
почувствовал себя таким усталым, что ему понадобилось физическое усилие, чтобы
подняться по лестнице, ведущей в его квартиру.
С минуты он стоял у окна и глядел вниз на спящий город.
Там, на главной улице, сияние неоновых огней обозначало
проходящее через весь город шоссе, высвечивало ночные клубы и отели,
обслуживающие ночное движение по главной артерии города. Совсем близко к шоссе
высились величественные пальмы, чья листва в сияющем лунном свете казалась
зеленовато-золотистой. Жилые дома стояли темными. Люди спали в тиши пригорода —
спали мирно, ничего не опасаясь, потому что существовали закон и порядок. И
Селби вдруг пронзила мысль — он ведь тоже является частью огромной машины,
призванной охранять порядок, защищать собственность и пресекать насилие. Он…
Его мысли были прерваны телефонным звонком. Он отвернулся от
окна. После яркого лунного света ему понадобилось некоторое время, чтобы глаза
приспособились к темноте. Он подошел к телефону, взял трубку, сказал «хэлло» и
услышал голос Инес Стэплтон:
— Дуг, я так рада, что поймала тебя. — В ее голосе
чувствовалось волнение. — Я звоню тебе каждые десять минут. Ты… Дуг… Ты побил меня
в моей собственной игре.
— Это не игра, Инес, — возразил он, — это закон и
правосудие. Разве ты не поняла, что это не игра?
В ее голосе слышались истерические нотки:
— Дуг, я могла бы победить тебя, и я бы это сделала. Я… У
меня была идеальная защита, а теперь ты лишил меня заслуженного триумфа… Обошел
меня с фланга. — Чувствовалось, что она вот-вот заплачет. — Дуг, я заставлю
тебя уважать меня, потому что… я… я люблю тебя. Ты будешь… уважать меня. Ты не
можешь пренебрегать мной. Я… я должна здесь удержаться.
И сразу линия замолчала. Она повесила трубку.
Селби постоял минуту, глядя на умолкший телефон.
Затем тихонько положил трубку и возвратился к окну, чтобы
еще раз взглянуть на спящий город, на уходящую с неба луну, на яркие звезды —
они спокойно освещали непреходящее великолепие вселенной, подчиняющейся
великому небесному закону, всегда беспристрастному и непредубежденному.
