Горский бросил взгляд вниз, туда, где из красноватой земли вырастали строящиеся корпуса — за какой-то месяц размеры лаборатории увеличились втрое, как и его доля во всем предприятии. И это только начало. Грузно шагая, Горский прошел внутрь длинного здания с побеленными стенами. В широкие раздвижные окна на фасадной части были вставлены тонированные стекла, не пропускавшие ультрафиолетовые лучи.
Попав в вестибюль, Горский рухнул в мягкое кресло. В здании царила прохлада, кондиционер работал превосходно. Он полистал русские журналы, потом мирно уснул. Лакричная палочка «Нико-Детокс» свесилась у него изо рта, от каждого вздоха она вываливалась все дальше, пока не коснулась воротника рубашки.
— Прошу прощения, Антон, непредвиденная задержка, я должен был…
— Ничего не желаю слышать! Проклятие, мы договорились на восемь часов! Восемь — это восемь, а не девять!
Стол для совещаний стоял наготове. Секретарша Тиссена принесла прохладительные напитки. Окна с тонированными стеклами выходили на отроги Чингизских гор и казахскую степь. Солнце, склонившись совсем близко к горизонту, стало ярко-оранжевым.
Горский залпом выпил большой стакан фруктового сока и тут же попросил налить еще один, пока девушка не закончила обслуживать гостей. После чего жестом велел ей исчезнуть как можно скорее.
Романенко сделал еще одну попытку начать разговор:
— Прежде всего, хочу подчеркнуть, что вина за опоздание лежит на нас лишь частично. В последний момент вы захотели получить второй паспорт, о чем предварительной договоренности не было.
Горский фыркнул:
— Когда я вам это сказал, первый уже находился на стадии изготовления. Не смешите меня, это не могло растянуться еще на сорок восемь часов.
— На сорок восемь часов, именно так.
— Вы меня достали, полковник! Мы здесь не для того, чтобы миллион лет обсуждать ваши маленькие технические проблемы. Что ж, ладно, вы извинились. Я хочу, чтобы теперь мы перешли к серьезным делам. Это ясно или нет, черт побери?
Он смерил холодным взглядом сначала Тиссена, потом Романенко, бледного, с застывшим взглядом за стеклами очков, и, наконец, парня, которого полковник выбрал для проведения операции.
Так-так-так. На вид лет пятьдесят. Здорово потрепан, но крепок. И разумеется, опытен. Что там писал Романенко? Ах да. Этот тип участвует в войнах, начиная с Югославии, он сражался в рядах боснийского спецназа. Он вкалывал на полковника и СОВТ князя Шаббаза, сумел добраться до Алма-Аты, совершив марш-бросок через всю Восточную Киргизию. Шестьсот километров пешком, на лошади, без машины. Примерно три недели пути по районам, кишащим вражескими отрядами.
Горский признал, что это неплохо, и стал пристально разглядывать парня сквозь черные очки. Этот тип явно принадлежал к тому разряду людей, кто притягивает к себе все молнии.
Это проблема. Впрочем, иногда полезно иметь громоотвод.
* * *
— Изложите мне вашу легенду.
Человек по фамилии Горский атаковал без предварительной подготовки. Но Торопа это не обидело.
Он спокойно смотрел на грузного типа без пиджака, в ультрасовременных черных очках для слабовидящих. У мужчины, который сидел за другим концом стола, была молочно-белая кожа. Альбинос.
— Меня зовут Александр Лоуренс Торп. Я канадский бизнесмен. Занимаюсь делами небольшой компании из Онтарио, работающей в сфере коммерческих авиаперевозок. Это филиал фирмы, расположенной в Ванкувере. Возвращаюсь из деловой поездки в Казахстан. Направляюсь в Монреаль, чтобы обсудить вопросы слияния с одним из квебекских партнеров. Годится?
Горский вытер пот со лба и проворчал:
— Какой путь вы выбрали?
— Все очень просто. Сначала мы закладываем большую петлю — отправляемся на восток, в направлении Японии, на самолете. Один из таких рейсов вылетает в эти выходные. Оттуда можно двинуться прямо к цели и менее чем через два часа после приземления в Токио сесть на рейс до Ванкувера, даже не покидая пределов терминала. Сверхзвуковой лайнер авиакомпании «Cathay Pacific» совершает посадку в Британской Колумбии, затем в Монреале и Лондоне. Мы выходим из самолета в аэропорту Дорваль и поселяемся в крупном отеле, в номере со смежными комнатами. Я прекрасно знаю одну из таких гостиниц — это «Отель дю Парк». Он находится на проспекте с таким же названием. Там у нас будет время, чтобы сообщить о себе и вступить в контакт с местными посредниками, после чего я передам подопечную им.
— Нет, — процедил Горский, оскалив зубы, — все это следует сделать совсем иначе.
— Тогда как, по-вашему? — поинтересовался Тороп.
— Во-первых, вы не будете останавливаться в крупном отеле на Парк-авеню или где-нибудь еще. Я хочу, чтобы не было лишних свидетелей. Так что снимите неприметную квартиру или дом за пределами города.
Тороп взглянул на Романенко, но полковник сделал вид, что не заметил этого.
— Согласен, никаких отелей.
— Во-вторых, вы не станете вступать в контакт с какими-либо посредниками. Они сами должны разыскать вас.
— Каким образом?
— А вы как думаете? Полковник сообщит мне ваш адрес, а я переправлю его нужным людям.
— Ладно, — произнес Тороп. — Меня это полностью устраивает.
— Это еще не все.
Тороп улыбнулся:
— Я был бы разочарован, если бы мы на этом остановились.
Горский посмотрел на Торопа, как мать, которая собирается задать взбучку своему непоседливому отпрыску:
— Знаете, что я скажу? Хватит играть в бойскаута, вы уже не в том возрасте. Мы сейчас говорим не об обычном сопровождении объекта. Действительно, ваша задача — доставить женщину в Монреаль, но вам необходимо усвоить одну вещь: вы обязаны обеспечивать ее безопасность на протяжении всей операции.
— Никаких проблем, ведь это предусмотрено моим контрактом.
Тороп снова повернулся к Романенко, ожидая одобрения. Напрасно. Седеющий полковник с тусклым взглядом, казалось, напряженно над чем-то размышляет.
— Знаю, — негромко сказал Горский, — но боюсь, вы слегка недооцениваете длительность вашего этапа операции.
— Что это значит?
Горский поскреб подбородок, вытер затылок и расщедрился на хищную улыбку. Во рту сверкнул золотой зуб.
— Вы должны быть готовы провести там три-четыре месяца.
— Три-четыре месяца? — озадаченно воскликнул Тороп, поворачиваясь к полковнику.
— Это что еще за новости, Антон? Мы так не договаривались, — произнес Романенко, поправляя очки.
— Знаю, — без тени смущения признался Горский. — Из соображений безопасности я могу выдавать информацию только по частям. Это обязательное условие сделки.
— Четыре месяца, — проговорил Тороп, — подумать только!
