— Она прибыла, — сказала машина.
10
Луна над горой Ройал была рыжего цвета. Ее сияние порождало бронзовые тени в пурпурном небе, типичном для летней ночи. Светящийся на вершине горы крест надзирал за тремя-четырьмя красными сигнальными огнями, обозначавшими антенну ретрансляционной ТВ-станции. По небу бежали черные тучи. Подобно рою ночных насекомых, они заслоняли собой луну. Дождь шел уже несколько дней подряд.
Тороп раскурил длинную палочку местного «сканка».
[41]
Сорт «Кимо». Взрывоопасная штука. В ней столько тетрагидроканнабинола, что устройство, тестирующее на наличие наркотиков в крови, может взорваться.
Луна за окном поднималась вверх, становясь все более рыжей. Черные тучи взяли ее в клещи, подобно тому как скоротечный сепсис обрушивается на ослабленный организм, и в конце концов полностью поглотили.
Дождь пошел сильнее. Он чертил линии на стекле, заштриховывал дома со светящимися окнами между улицами Ривар и Сен-Дени, гору Ройал, ярко сияющий крест на ней и красные огни ТВ-ретранслятора, которые были похожи на сигналы маяка.
Тороп дал тихому гулу бейсбольного матча убаюкать себя. Это Доуи смотрел телеканал «RDS».
[42]
«Expos»
[43]
громили флоридских «Марлинов» на их площадке.
Бывший советник князя Шаббаза чувствовал себя хорошо. Он находился в мире с самим собой. Это было удивительно: он и не думал, что жизнь еще подарит ему такие минуты. Последний раз, когда Тороп испытывал такое ошеломляющее счастье, он был еще молод. Иными словами, с тех пор миновала целая геологическая эпоха.
Торопу уже давно казалось, что его жизнь совпадала с естественным порядком вещей лишь в те краткие, неповторимые моменты, когда сознание отрывалось от биологической оболочки, чтобы до последнего беседовать с душой человека, только что убитого в поединке.
Небо над горой Ройал приобрело фиолетовый оттенок, и Тороп вдохнул дым самокрутки. По сравнению с предыдущим его визитом, примерно четверть века назад, квебекцы не добились особых успехов в изготовлении папиросной бумаги. Тороп задумчиво смотрел на небольшой белый конус с оплетавшей его желтой полоской клеящего состава и с сожалением вспоминал о старом добром «Ризла Орижиналь»
[44]
оранжевого цвета.
Он наблюдал, как косые линии дождя заштриховывают гору Ройал, а рекламный ролик компании «Белл-Квебек»
[45]
поливал его спину электронными флюидами.
Воспоминание прокатилось по сознанию Торопа разрозненными фрагментами, отголосками, почти осколками сна.
Это было под Брчко.
[46]
Как-то раз интернациональным отрядам довелось участвовать в наступлении вместе с другими подразделениями 108-й бригады и несколькими ротами афганских добровольцев.
Это было в самом начале боснийской войны. Афганцы действовали не слишком-то согласованно, но все знали, что солдаты-четники боялись их до поросячьего визга.
Перед самым броском в атаку Жульен Врессон, командир отряда, обвел взглядом своих разношерстных подчиненных: здесь были типы вроде Торопа, горстка британских и бельгийских наемников, авантюристы всех мастей и политических пристрастий. Немцы с железным крестом на шее сражались бок о бок с молодыми евреями, носившими звезду Давида и головные уборы солдат ЦАХАЛа; мечтатели, тосковавшие по дивизии СС «Карл Великий», шли в бой наравне с парнями, видевшими себя в рядах 1-й гвардейской танковой армии, которая защищала Москву; поклонники Че и Дуррути, выросшие в районе Парижа, подыхали вместе с юными снайперами шиитами или маронитами, которые никогда не видели ничего, кроме предместий Бейрута; английские проходимцы, приехавшие поддержать своих боснийских «братьев-мусульман», суетились наравне с сумасшедшими, которые воображали себя участниками «Цельнометаллической оболочки» или «Апокалипсиса сегодня», выставляя напоказ американские флаги и татуировки «Search and Destroy»;
[47]
юнцы, завербовавшиеся в отряд только потому, что подружка бросила их ради какого-то придурка на «мерседесе», желали доказать всему миру, что они могут умереть за серьезное дело, вместо того чтобы совершать глупое самоубийство с помощью валиума в каком-нибудь безвестном пригороде. Нет, этот отряд не имел ничего общего с мифическими интернациональными бригадами, взятыми прямо из паршивого ремейка романов Мальро (именно о таких бригадах грезили живущие в ногу со временем люди из 6-го округа Парижа).
[48]
Это была РЕАЛЬНОСТЬ.
Тогда Врессон взглянул на Торопа. Мусульманские отряды как раз пошли на штурм высотки, и оттуда раздался какой-то странный вопль.
Тороп и Врессон не сводили друг с друга глаз. Оба уже догадались, что именно сейчас произойдет, но Тороп был еще новичком.
— Что они там делают, черт возьми? — спросил он.
Вопрос означал: что вопят все эти парни, пришедшие победить или умереть здесь ради своих личных убеждений и мечтаний, в то мгновение, когда нужно прочистить собственные кишки и перерезать горло врагу?
Меньше чем в двухстах метрах от них часть 7-й бригады и отряд афганцев второй волной двинулись на штурм.
Пришла пора последовать за ними.
— Полагаю, Тороп, у нас нет выбора, — произнес Врессон со странной улыбкой.
Потом обвел взглядом сотню мужчин из интернационального отряда и снял свой АК-47 с предохранителя.
— Мы выступаем, ребята! — заорал он, широко улыбаясь.
— Но… что кричать во время атаки? — Тороп приводил в боевую готовность собственный автомат.
— А ты как думаешь? У тебя есть какие-то варианты?
Врессон взглядом указал на высотку, с которой доносился боевой клич. Тороп пристально смотрел на командира. Он прочел в глазах Врессона твердую, хотя и несколько насмешливую решимость.
— Ты что, прикалываешься?
— Разве я похож на того, кто прикалывается? Внимание, всем приготовиться! По моему сигналу… АЛЛАААААХАКБАААР!
