Насколько можно было судить, состояние ее здоровья стабилизировалось. Она почти не говорила. Половину имевшегося у нее времени девушка спала или занималась йогой под обжигающими лучами солнца. За три недели свойственный ей бледноватый оттенок кожи сменился похожим по цвету на мед. Тороп начал все сильнее заглядываться на нее. Он попытался привести себя в чувство, но это оказалось напрасной тратой сил.
Вечерами, когда Тороп пытался заснуть, в его мозгу оживали фантазматические картинки. Идеализированные переработки реальных воспоминаний-клише как будто поднимались откуда-то из глубин мысленного порнокинотеатра. Рука сжимала напрягшийся член, а Тороп тщетно пытался изгнать из памяти образ Мари, потягивающейся под лучами солнца. И он мастурбировал как безумный, причем чувство вины служило дополнительным возбуждающим фактором.
Дни мирно сменяли друг друга.
Состояние Мари оставалось стабильным. Два первых кристаллика с памятью были проанализированы «черным ящиком», на экране ноутбука разворачивалась бесконечная последовательность кодовых символов. Это не привело Торопа ни к каким выводам, поскольку научный язык оставался совершенно непонятным для такого профана, как он. Тем не менее это не мешало ему регулярно обращаться к данным биопроцессоров — в надежде, что со временем на экране промелькнет какая-нибудь жизненно важная информация.
Он подключался к университетским чатам по протоколу IRC
[83]
или общедоступным электронным библиотекам, чтобы отыскать какую-нибудь зацепку. Но вместо ответов возникали лишь новые вопросы, у проблемы появлялись все новые ответвления. Тороп бродил в самом сердце лабиринта, принципы устройства которого ему никак не удавалось постичь.
Как-то утром, благодаря одному из редких некодированных сообщений, посвященных правилам эксплуатации системы, Тороп понял, что Мари пришла пора глотать очередной биочип.
В это устройство были введены данные, полученные от предыдущего биопроцессора, благодаря которому в состоянии Мари наступила относительная и, без сомнения, временная стабилизация. Биочип должен был закрепить наметившуюся положительную динамику. Если верить прогнозам аналитического модуля, имелись неплохие шансы на частичную регрессию психоза. В любом случае, система гарантировала, что психическое заболевание пациентки будет находиться под контролем, а эффект от приема биочипа окажется аналогичен воздействию нейролептических препаратов.
Тороп на мгновение спросил себя, не отдает ли все это полным безрассудством. Девушка перевозит вирус, она — шизофреник, а ее, недолго думая, пичкают каким-то тайным лекарством, да еще и наверняка запрещенным.
У Торопа возникло предчувствие, что разрозненные, но чрезвычайно важные детали вот-вот образуют критическую массу и это приведет его к разгадке.
* * *
— Прекрати пороть чушь, полковник!
Голос Горского загремел, превратив сидевшего на стуле Урьянева в каменную статую и оборвав объяснительную речь Романенко подобно взрыву гранаты, прерывающему папскую проповедь.
— Прекрати вешать мне лапшу на уши! Лучше объясни, что происходит!
Второй залп оказался чуть менее громким, чем первый.
— И что, черт побери, ты хочешь услышать? — спросил Романенко, пытаясь действовать как можно аккуратнее.
Урьянев втянул голову в плечи — казалось, из ноздрей Горского вот-вот вырвется пламя.
Однако Горский долго молчал, чтобы успокоиться. Он снова откинулся на спинку кресла и холодно улыбнулся:
— Ну ты и пройдоха, полковник! Я знаю, что твой человек ухитрился оторваться от моей группы наблюдения и разговаривал с кем-то по мобильному телефону, причем номер был хорошо защищен. Я знаю, что после этого на берегу озера что-то случилось. Скажи мне, что ты затеял, пока я не рассердился по-настоящему.
— Ничего, о чем бы ты уже не знал. Психическое здоровье девушки очень хрупко, но Торп пока прекрасно справляется, хотя бывали и сложности. Вот и все.
Урьянев напряженно следил за беседой. Он чувствовал нечто вроде восхищения действиями Романенко — бесстрастного, невозмутимого, шаг за шагом отстаивавшего свою ложь.
Горский вздохнул шумно, как дракон:
— Почему же тогда он оторвался от группы наблюдения? А? Почему?
Романенко сокрушенно покачал головой:
— Антон… Он просто хотел навестить одну старую знакомую. Ему совершенно не улыбалось, что твои парни потащатся за ним до самой постели. Он позвонил мне, а я посоветовал, как лучше поступить. Я хорошо знаю методы твоих ребят, ведь все они прошли одинаковую подготовку.
Урьянев с каким-то странным наслаждением увидел, как Романенко простодушно улыбнулся. Грузная туша сидевшего напротив сибирского мафиози напоминала крутой утес, возвышающийся над беспокойными морскими водами во время прилива.
— Он был у девки? Ты что, издеваешься?
Романенко глубоко вздохнул:
— Знаю, это звучит глупо, но, черт возьми, они круглые сутки сидят в четырех стенах вместе с шизофреничкой, так что мой парень просто хотел отдохнуть. Не стоит делать из этого проблему государственного масштаба.
— По моим данным, он уже «отдохнул» неделей раньше.
На этот раз Романенко удивился совершенно искренне, ведь Тороп скрыл это от него.
Полковник коротко рассмеялся:
— У парня регулярные физиологические потребности. Мы ведь не хотим, чтобы он спал с нашей крошкой Мари или с другой девушкой из команды, правда?
Урьянев заметил, что Романенко избрал правильную стратегию. Не пытаться отразить главный удар, но подрывать убежденность противника в своей правоте, подтачивая ее шаг за шагом с помощью тонко рассчитанных утверждений второстепенного характера.
Горский больше ничего не отвечал. Каждый его аргумент оказался нейтрализован умело расставленной обманкой. Горский засопел и в конце концов буркнул:
— На этот раз твоя взяла. Но вели своему парню впредь ограничиться мастурбацией. По окончании миссии он сможет позволить себе бордель своих грез, а до тех пор никаких глупостей. Ясно?
— Ясно, Антон. Велю ему купить кино с порнушкой.
— Хорошо, а теперь, если ты не против, перейдем к проблеме номер два: как действовать в случае досрочного прекращения операции.
Урьянев почувствовал, что Романенко слегка напрягся:
— Что это значит?
Горский поудобнее устроился в глубинах кресла и сложил руки на животе, которым могла бы гордиться касатка.
— Мы обсудили проблему с доктором Уолшем. Вероятно, нам не удастся и дальше скрывать правду от наших клиентов.
Романенко выдержал этот удар:
— Понимаю.
— Наши клиенты очень щепетильно относятся к качеству товара. Конечно, состояние здоровья Мари чрезвычайно слабо влияет на его характеристики, но поведение девушки может поставить под сомнение возможность довести операцию до конца.
