Из статьи в газете «Благая Весть»
Денис Грязнов
21 ноября
Сонная муха — маленькая, серенькая, домашняя — бесшумно и медленно ползла по столу Дегтярева, на черной блестящей поверхности она была практически незаметной, а стопку бумаг и светлую папку она благоразумно обходила стороной. Ползла она рывками, часто останавливаясь, чуть присаживаясь на задние лапки, а передними с усилием протирала глаза, словно сама себе не веря: неужели опять весна? Тепло же. Убедившись, что с глазами все в порядке и неурочная теплынь ей не снится, она отправлялась в дальнейший путь, через каждые пару шагов ощупывая стол жадным тонким хоботком: может, и пожрать найдется?
Дегтярев говорил по телефону, прижимая трубку вплотную ко рту и при каждом слове касаясь ее губами. Разговаривая, он держал глаза закрытыми, рука, свободная от трубки, лежала на столе перед ним с висящим между костяшками среднего и указательного пальца карандашом. Время от времени следователь перехватывал его поудобнее, готовясь что-то записать, но потом опять отпускал, и карандаш безвольно и понуро утыкался грифелем в чистый лист.
Дойдя до угла стола, муха почистила крылышки и шагнула в пустоту. Сил, чтобы взлететь, не было. Она медленно спланировала на пол и на несколько секунд замерла, притворившись мертвой и практически слившись с не слишком чистым линолеумом. Поскольку внимания на нее никто не обращал, она снова отправилась в путь. Бесцельно прошлась в одну сторону, потом — в другую. Забралась на ботинок Дениса, потыкалась хоботком в шнурки, но вкус явно не понравился. Сползла опять на пол, поковыляла к окну.
— Так о чем вы там говорили? — Дегтярев со звоном уронил трубку на рычаг так неожиданно, что Денис даже вздрогнул и потерял муху из виду.
— О Чистякове.
— Давайте еще раз с самого начала, я что-то утерял нить.
— Чистяков получил максимальное количество дивидендов от смерти Герасимовой…
— Ах да, вспомнил! — Дегтярев откинулся в кресле: спокойный, радушный, готовый быть более любезным или менее в зависимости от обстоятельств. Обстоятельства требовали любезности умеренной и ниже, следователь укоротил улыбку и даже изобразил складку между бровей. — Вспомнил, у Чистякова были некие контакты с ФСБ, остались там связи, он их использовал, чтобы организовать убийство, а теперь стрижет купоны, делает головокружительно стремительную карьеру и все такое. Правильно?
— Угу.
Муха прочесывала теперь подоконник. Кофеварка в тех местах, где можно бы чем-то полакомиться, — слишком горячая, чашка, блюдце, ложка — чистые, ни одной крошки, только лужица воды, то ли собравшаяся с покрытого росой стекла, то ли пролитая, когда заряжали кофеварку. Муха похлебала из лужи. Вид ее был разочарованным. Оскальзываясь на слишком гладких обоях, она пошла путешествовать дальше.
— Вы не находите, что наш разговор до смешного напоминает типичную сцену из голливудского боевика? Узколобый служака-следователь, закопавшийся в бумажках и житейски мудрый частный сыщик, ведомый интуицией и этой вот житейской мудростью. Они оба в меру сил честно выполняют свою работу и поэтому в чем-то симпатизируют друг другу, хотя взгляды на жизнь и на собравшее их вместе дело диаметрально противоположны.
— И вы, как в голливудском боевике, собираетесь сейчас отмахнуться, а то и послать меня подальше, пригрозив лишением лицензии? — ухмыльнулся Денис.
Дегтярев расширил размеры улыбки:
— Я еще не дослушал вас до конца.
— Но уже полны скепсиса.
— А вы поставьте себя на мое место. Как бы вы реагировали на подобную теорию заговора?
— Лояльно, — буркнул Денис. Уж лучше бы Дегтярев действительно наорал на него и послал подальше, можно было бы уйти и с чистой совестью дальше заниматься самодеятельностью. Но следователь своим радушием постоянно оставляет хоть и слабую, но надежду себя переубедить. А насколько увеличились бы шансы прищучить Шульгина и Чистякова, имей мы на своей стороне силовой ресурс Генпрокуратуры!
— Кофе хотите? — спросил Дегтярев.
— Хочу.
Следователь наполнил одну чашку и подал Денису, себе наливать не стал:
— По-моему, у нас с вами до сих пор складывались неплохие отношения. Пусть так будет и дальше. Вы собирались искать сына Пуховой, вот и искали бы его, а заниматься убийством Герасимовой предоставьте мне и сыщикам на государственной службе.
— Не очень-то приятная миссия: отыскать мальчика, чтобы сообщить ему, что его мать в тюрьме, а ему прямая дорога — в детский дом, — сказал Денис. — Кроме того, в данный момент я работаю на Пухову и по делу об убийстве тоже. Мне платят, я делаю свою работу…
— Да понимаю я вас, — заверил Дегтярев. — И в необходимость существования частного сыска готов поверить. Раз вам выдают все эти ваши лицензии, значит, подразумевается, что вы способны заниматься некоей деятельностью. Охрана — пусть, в какой-то степени розыск пропавших…
Муха, видимо, нашла, чем поживиться, и энергии ее теперь хватало на короткие полеты. От подоконника она с двумя-тремя промежуточными посадками добиралась до стола, потом совершала вояж обратно, там дозаправлялась и — снова в путь. На столе ее путешествия тоже стали более смелыми, она больше не держалась темных углов, а смело маршировала по бумагам. Пару раз забралась на руку следователя, и там ей, похоже, очень понравилось — рука-то теплая. Дегтярев брезгливо встряхивал конечностью, отбиваясь от назойливого насекомого.
— От психов вы способны избавить милицию, взявшись, например, шпионить за неверными мужьями-женами, нечистоплотными деловыми партнерами или докучливыми соседями. Но расследование убийств — это не ваша компетенция, у частного сыщика нет для этого ни сил, ни средств. Вы можете быть хорошим свидетелем, поскольку способны оценивать и анализировать ситуацию, можете по-настоящему помочь следствию, неоценимо помочь…
— Вот я и пытаюсь помочь! И пришел я в первую очередь как свидетель.
— Свидетель чего? — язвительно рассмеялся следователь. — Вы видели, как Чистяков убивал Герасимову?
— Нет, конечно. Он ее и не убивал лично.
— Вы видели или слышали, как Чистяков ее заказывал? Может быть, держали в руках контракт, заключенный между Чистяковым и киллером?
— Не надо утрировать, ладно? — попросил Денис.
— Я не утрирую. У вас на Чистякова ничего нет, и у меня ничего нет.
— Зато у Чистякова есть мотив.
— У Пуховой в момент убийства он тоже был. И сравнивать, чей мотив весомее, просто глупо. Я думаю, что мотив Пуховой был просто всепоглощающим.
Денис продолжал настаивать:
— Но Чистяков, в отличие от Пуховой, совершил определенные действия. Целый ряд действий, направленных на то, чтобы Герасимова оказалась удобной и легкой мишенью. Именно от Чистякова, и только от Чистякова, исходила вся история с анонимкой, он предложил Герасимовой разговаривать с Пуховой, он пригласил Пухову, он уговорил Герасимову не посвящать никого до поры до времени в эту историю…
