— Конечно, Саша, проходи, присаживайся. Сейчас остальные подойдут.
Стеценко прошел к столу начальника и уселся аккурат рядом со мной на диване, сделав вид, что только сейчас меня заметил, когда чуть не сел мне на колени.
— О-о! Здравствуйте, Мария Сергеевна! Как жизнь?
— Просто потрясающе.
— Вы к нам по делам или как?
Я краем глаза посмотрела на журналиста. Он делал вид, что внимательно разглядывает череп, стоявший у Юрки на книжной полке, но было ясно, что ни одно слово, сказанное в этом кабинете, не пролетит мимо его ушей.
— Да мы тут с Антошей мимо проезжали. Антон Александрович, а что это вы там в углу пристроились? Идите поближе, вот сюда. — Я похлопала по дивану, обозначая место рядом со мной, со стороны, не занятой Стеценко. В реакции бывшему пограничнику отказать было нельзя. Он быстро подошел и сел на диван, тесно прижавшись ко мне бедром, и более того, почтительно взял мою руку и поцеловал ее на глазах у изумленной публики. Я поощрительно похлопала его по коленке, журналист и глазом не моргнул, чего нельзя было сказать про эксперта Стеценко. Сашка надулся и отвернулся. К счастью, в кабинет постепенно подтянулись остальные эксперты — «толстый, но милый», по его собственному определению, Боря Панов и пожилой интеллигентный Михаил Юрьевич Крольчевский. Пока мы обменивались приветствиями, подошел еще заведующий медико-криминалистическим отделением Басин. С ним я расцеловалась.
После того как все расселись, я изложила медикам свои соображения относительно проведения некоей комплексной экспертизы с целью получения сведений об антропологических характеристиках убийцы и, возможно, о наличии у него каких-либо специальных навыков. После этого эксперты заговорили сразу все. Выяснилось, что они между собой уже обсуждали возможность того, что это серия, только не учитывали убийство Жени Черкасовой. Боря Панов, вскрывавший труп пожилой художницы Базиковой и труп старушки Шик, оказывается, сразу пришел к выводу, что оба этих убийства — дело одних и тех же рук, совершенно игнорируя то обстоятельство, что один из трупов был обнаружен в парадной, а второй в квартире.
— Сама посуди, Маша: мало того, что локализация повреждений на этих трупах — один в один, поясничная область справа от позвоночного столба, так еще и высота раны от подошв совпадает до сантиметра. Я тебе и рост его примерный могу назвать, от ста шестидесяти пяти до ста семидесяти. Я и следователям обоим это говорил, но они не почесались. У одного там фамилия Великий, и он считает, что для истории этого вполне достаточно.
— Тогда это не наш голубчик, — вступил в разговор Крольчевский, чьими были трупы Риты Антоничевой и Людмилы Ивановой. — Про своего могу сказать, что если это один и тот же человек, то у него рост более ста семидесяти пяти сантиметров и длинные руки, и еще, возможно, борцовские навыки. Такой захват он все время применяет, типично борцовский.
— Саша, а твои трупы — Погосян и неустановленная женщина? — обратился Юрий Юрьевич к молчавшему Стеценко. — По ним что-то можешь сказать?
Стеценко помолчал.
— С одной стороны, что-то общее есть, но утверждать ничего нельзя. Мне бы надо еще поговорить со следователем, вместе посмотреть материалы дела.
— Конечно, Саша, о чем речь, — откликнулся Юрий Юрьевич. — Вот тебе Мария Сергеевна, говори, сколько хочешь.
Стеценко уставился на меня, потом перевел взгляд на начальника:
— Не понял, при чем тут Мария Сергеевна.
— Экий вы непонятливый стали, Александр Романович, — отозвалась я. — А зачем, по-вашему, я сюда приехала, к черту на рога? На вас полюбоваться? Все эти дела теперь у меня в производстве.
— Ну, тогда я спокоен, — пробормотал Панов.
— Ив связи с этим у меня вопрос к Науму Семеновичу, — я повернулась к Васину. — Давайте сравним орудия по всем этим трупам.
Басин кашлянул.
— Сравнить можно. Только, по-моему, не по всем трупам есть материал для сравнения. Индивидуальные признаки режущего предмета могут отобразиться на пересеченных хрящах, ребрах, но в остальных случаях, боюсь, можно говорить только о родовом сходстве орудий. Вас ведь интересует идентификация?
— Меня интересует все, что можно вытащить из трупного материала. Кожные лоскуты со всех ран у вас есть?
— Да. Ну что ж, зайдите, поколдуем вместе. Что-нибудь да вытащим.
Кроме этого, я успела обсудить с экспертами возможность привязки к орудию, и к исполнителю, убийства Жени Черкасовой.
— Господа, давайте поэкспериментируем с соотношением роста жертвы и нападавшего. Александр Романович, это ведь ваш случай?
Стеценко кивнул.
— Каково было положение тела в момент нанесения ранения? И взаиморасположение жертвы и нападавшего?
— Жертва находилась в вертикальном положении, нападавший, скорее всего, был сзади, травмирующее орудие двигалось слева направо, — ответил Стеценко, в упор разглядывая журналиста, который делал вид, что не замечает этого. — А как вы хотите, Мария Сергеевна, чтобы я определил рост нападавшего?
— Может, сделаем серию экспертных экспериментов?
— На биоманекенах? Теперь это запрещено.
— Да хоть на мне. Мы с Черкасовой одного роста. Стеценко дернулся:
— Мария Сергеевна, вы думайте, что говорите. Как мы это оформим?
— А! Господа, я забыла вам сказать: оформлять будем потом, мне нужны ваши умозаключения, и как можно быстрее. Не до оформления.
— Быстрее — это когда? — поинтересовался Юрий Юрьевич.
— Все эти убийства совершаются по субботам. Следующая суббота — через три дня. Так что решайте сами, когда вы сможете рассказать мне о своих выводах, пока в устной форме.
Эксперты дружно присвистнули и переглянулись.
— Юра, если ты освободишь нас от вскрытий, — начал Панов, — то мы сейчас сядем за материалы, а завтра сведем свои выкладки воедино.
Юра вздохнул и выразительно посмотрел на меня:
— Умеешь ты за горло брать, дорогая.
Когда мы вышли из морга, Антон Старосельцев тронул меня за руку:
— Мария Сергеевна, можно, я скажу одну вещь? Это личное.
Я кивнула, и он продолжил:
— Я не знаю, какие отношения между вами и одним из экспертов, но вы его нарочно выводили из себя. Я вам подыграл, но по-дружески хочу предупредить: с мужиками так нельзя. Вы не похожи на женщину, для которой скальп мужика на поясе — самоцель, значит, здесь все глубже. Послушайте меня, если вы к нему неравнодушны, давайте действовать другим путем.
Странно, но я не огрызнулась.
— Антон, давайте потом об этом поговорим. Вы ведь всего не знаете…
— Конечно, конечно. А что такое «биоманекен»?
