Перед парадным подъездом-ГУВД я растолкала сладкую парочку, вытащила из машины Левку, а Болельщиков устроился поудобнее и снова захрапел, поскольку до их дежурки предстояло еще ехать. Левка висел у меня на плече и стонал, что хочет спать — выпитое пиво даром не прошло, — поэтому потащился за мной в дежурку, где я оставляла ключи от следовательской комнаты.
В дежурке я доложилась Мухе и спросила, не сможет ли он меня отправить домой. Дмитрич ответил, что в данный момент все в разгоне, только что моего сменщика отправил на очередное убийство, но пообещал, если что подвернется, не забыть про меня. Я по-дружески поцеловала его в щечку и вышла из дежурки, забрав Левку, обиженно косившегося в сторону, пока мы с Дмитричем целовались.
— Правильно тебя муж ревновал, — пробурчал Задов. — Что ты ко всем целоваться лезешь?
— Да не ко всем, Лева, а только к кому чувствую душевное расположение.
— Нашла к кому чувствовать…
— Ну вот ты еще меня будешь ревновать…
Конечно, Левка Задов к Мухе относится с подозрением. Года два назад мы тоже с Левкой дежурили, ночью съездили себе спокойненько на некриминальный труп, в два часа ночи отстрелялись, вернулись в главк и даже зашли в дежурку с Мухой потрепаться. Он с нами покалякал, но по делу ни слова не сказал, а в семь часов утра прервал мой сладкий сон сообщением о том, что с часа ночи нас дожидаются развратные действия, и не где-нибудь, а в Колпине. Я, как сознательный следователь, пошла будить экспертов — все-таки до конца дежурства еще два часа, неудобно отказываться от выезда, особенно если учесть, что вызов был в час ночи. Ну, Наташа Панова, второй эксперт, меня сразу послала под углом к горизонту, перевернулась на другой бок и стала досматривать сон. Я поныла немного над ухом у Задова, и его сердце дрогнуло, он, кряхтя, поднялся и стал собираться, придумывая и для меня, и для Мухи самые страшные эпитеты. Доехали мы только в десятом часу, когда наша смена уже кончилась. Но делать было нечего — раз приехали, пришлось работать. В три пополудни, ожидая машину в Питер, переработав шесть часов, мы с Задовым дышали свежим воздухом перед зданием местной милиции. Задов на меня демонстративно не смотрел, и я робко оправдывалась, что, мол, Муха обещал, что за полчаса доедем… Задов же на мое лепетание нервно ответил — ага, Муха, может, и долетел бы; и руками, как крылышками, наглядно похлопал по бокам. Вот с тех пор и дуется на него.
Не успели мы с Левой подняться к себе «на базу», как затрезвонил телефон в комнате дежурного следователя. Я отперла дверь, и первым до телефона допрыгнул Лева.
— Одну минуточку. Машка, это тебя. — Он протянул мне трубку. Оттуда донесся надтреснутый голос родного прокурора.
— Мария Сергеевна, почему меня не вызвали на место происшествия?
— Владимир Иванович, да там был рядовой осмотр…
— Вы же знаете, что по приказу генерального я обязан выезжать на «глухие» убийства. А если еще убита дочь сотрудника администрации президента…
— Владимир Иванович, если хотите, потом распишетесь в протоколе. Я материал заберу, не буду оставлять дежурному, который меня меняет. Это же наш район, я, может, завтра, еще подопрашиваю кого-нибудь…
— Ладно. Осмотр что-нибудь дал?
— Ничего особенного. Способ убийства установили — преступник сзади захватил жертву, зажав ей рот локтевым сгибом, и удары наносил, прижимая жертву к себе.
— Значит, крови на нем может и не быть?
— Может и не быть.
— Что еще?
— Собрала с ладоней трупа микрочастицы, с пола парадной, но…
— Понятно, это до экспертизы. Я завтра буду в прокуратуре, доложите мне дело. А до утра отдохните.
— Спасибо, Владимир Иванович, — пробормотала я, соображая, как мне выкручиваться с музыкальными занятиями Хрюндика, если шеф хочет, чтобы я завтра вплотную занялась свежим делом. В глубокой задумчивости я опустила трубку на рычаг, но телефон тут же зазвонил снова.
— Дежурный следователь Швецова, слушаю.
— Машка, ты уже три часа как не дежурный следователь, — прошептал Задов, но я отмахнулась.
— Мария Сергеевна, это некто Синцов, привет.
— Ой, Андрей, наконец-то! — Не знаю почему, я облегченно вздохнула. Все-таки я не одна в выходной буду ломать голову над тем, кто зверски убил тихую домашнюю девочку…
— Извини, я на место не смог подъехать. Ты там еще долго будешь?
— Нет, рапорт настрочу и домой.
— А как домой будешь добираться? Метро закрыто.
Опа! Вот об этом я не подумала. Социальные гарантии, предоставленные нам Федеральным законом о прокуратуре, не простираются так широко, чтобы обеспечить усталого следователя транспортом для доставки с дежурства, даже если ты малость переработал.
— Мне там Муха кое-что обещал, — пролепетала я, отчетливо понимая, что если бы у Мухи транспорт в мою сторону наклюнулся, я бы уже ехала домой. А так прождать можно до утра, когда метро откроется. Только мне совершенно не улыбалась перспектива ночевать в главке. Скоро с убоя вернется дежурный следователь (я-то уже три часа, как сменилась), нам придется спать «валетом», под одним одеялом, всю ночь будет трезвонить телефон, и мой коллега будет выяснять у районных оперов, нельзя ли спихнуть материальчик в родственные службы, а поняв, что нельзя, начнет препираться по поводу того, что еще они должны отработать до его приезда. Как правило, взгляды оперов и следователей на объем работы своих и чужих подразделений сильно расходятся…
Правда, еще меньше меня вдохновляла перспектива моего ночного проезда до дома и особенно — прохода по темной и опасной парадной к собственной квартире.
— Але-у! Маш, ты еще не заснула?
— Нет, Андрей, прикидываю, что страшнее — остаться ночевать в главке или ехать ночью домой.
— Если, конечно, у тебя есть мотивы тут переночевать, я вмешиваться не буду…
— Нету мотивов… — Сзади послышались хрюканье и глухой стук — это Задов, внимательно слушая наш разговор по параллельной трубке, колотил себя лапой в грудь, что должно было означать «Я! Я — мотив!».
— А с Задовым в одном помещении ночевать буду только по приговору суда. — Задов с трубкой в руке упал на разломанный следовательский диван и изобразил лебедя, умирающего от несчастной любви. Я свободной рукой стукнула его по спине и продолжила разговор.
— А если ты хочешь ночевать дома, могу подбросить, — раздалось в трубке.
— Хочу! — завопила я, подскочив на месте.
— Тогда спускайся.
— Лечу!
Я быстро покидала в сумку свои постельные принадлежности (много лет назад моя наставница — опытный следователь — мне посоветовала брать с собой на дежурство простынку и наволочку, все приятнее будет коротать редкие мгновения отдыха, постелив чистое бельишко на засаленный казенный матрас), за две минуты сочинила рапорт с отчетом о дежурстве по городу, указав в нем, что свежевозбужденное уголовное дело я забираю с собой, приняв его по указанию районного прокурора к своему производству, и намереваюсь работать по нему в ближайший выходной, увы.
