— Слушаю, — повторила я пересохшими губами. Сон тут же слетел с меня.
— Я знаю, что вы меня ищете. Я смотрел новости.
— Сергей Иванович, — начала я, но он перебил.
— Я понял, что вы были у меня дома в Москве. Эта фотография, которую показали, — она у меня одна. Значит, дело зашло далеко. Вы можете приехать? Сейчас?
— Конечно! Скажите, куда?
— Одно условие: приезжайте одна. Я не причиню вам зла, не бойтесь.
— Я не боюсь, — заверила я его, вскочив с дивана с трубкой в руке. — Куда мне приехать?
— Вы знаете, где сто двадцать вторая медсанчасть?
— Знаю.
— Пятый этаж, минигоспиталь. Я здесь по другим документам, но не Сидорова…
— Трубникова? — спросила я.
— Да, — с легким удивлением признал он. — Дело действительно зашло далеко. Как вы поняли?..
— Я сегодня осматривала квартиру Трубникова. Там нет его паспорта.
— Поторопитесь, Мария Сергеевна, вы можете меня не застать.
— Вы хотите уехать?
— Приезжайте. — И он повесил трубку.
Я даже не запомнила, на какой машине я мчалась в больницу, названную мне Антоничевым. Сунув водителю всю свою наличность, я долго стучалась в стекло входной двери, запертой в связи с поздним временем. Наконец мне открыли, но пропускать отказались. Удостоверение мое не впечатлило охранников совершенно, но положение спас последний полтинник, завалявшийся в моем кошельке. Я взлетела на пятый этаж пешком, потому что лифт слишком медленно спускался по моему вызову. На пятом этаже явно располагались элитные палаты, для особо важных персон. За стеклом поста сидела миловидная медсестра в крахмальном белом халате и кокетливой шапочке. Я спросила Трубникова, даже не предъявляя удостоверения, и медсестра, грациозно поднявшись со своего поста, проводила меня к палате.
— Пожалуйста, недолго, — предупредила она меня. — Он в очень тяжелом состоянии.
Я открыла дверь и увидела лежащего на кровати человека. Он был полуобнажен, перебинтован, около него стояла капельница и работал какой-то хитрый прибор, к которому медсестра подошла и наклонилась. Что-то поправила, бросила на меня выразительный взгляд, означавший, что она меня предупредила, и вышла, прикрыв за собой дверь. Оглядев палату, я увидела на столике рядом с кроватью телефонный аппарат и пульт от телевизора. Телевизор располагался на подвешенной к стене полке.
Я подошла к кровати. Лежащий медленно приоткрыл глаза. Да, это бесспорно был Антоничев, я узнала его.
— Присаживайтесь, Мария Сергеевна, — слабым, но твердым голосом сказал он. Я придвинула к кровати кресло и села.
— Если хотите, я могу заказать вам чай, — предложил он.
— Не трудитесь, — покачала я головой. — Как вы себя чувствуете?
— Завидую Женьке. Для него все уже кончилось, а мне это еще предстоит. Вы удивляетесь, что я вас позвал?
— Откровенно говоря, да.
— Я объясню. — Он перевел дыхание и облизнул пересохшие губы. — Дело в том, что я недавно окрестился. Вот и захотелось перед смертью облегчить душу. Можно было бы, конечно, исповедаться. Но ведь вам мои откровения более интересны?
— Безусловно. Вы не будете возражать, если я запишу то, что вы скажете? Протокол составлять долго. Можно я включу диктофон?
— Делайте, что хотите. — Он опять прикрыл глаза и помолчал. — Собственно, даже не знаю, что вам рассказать; похоже, вы и так все знаете, раз уж докопались до Женьки.
— Не все.
— Что с этим парнем, который меня ранил? Женькиным телохранителем?
— Он дошел до парадной, расположенной через три двора, и умер там.
Антоничев помолчал.
— Мне бы не хотелось подставлять человека, который меня сюда положил. Он ведь не сообщил в милицию об огнестрельном ранении. Это наказуемо?
Я пожала плечами.
— По крайней мере, в тюрьму его не посадят.
— Мне бы хотелось, чтобы и карьера его не пострадала. Это реально?
— Я постараюсь, Сергей Иванович.
— Что вас интересует? — спросил он, переводя дыхание. Чувствовалось, что ему тяжело говорить.
— Вы проигрывали этих женщин в карты? — спросила я.
— Да. Но я, пожалуй, начну сначала. Я ведь начал играть рано, в молодости, да вам Наташа, наверное, рассказала.
Я кивнула, и он продолжил:
— Втянул меня Женька Трубников. А я с удовольствием втянулся. И играл так, что только перья летели. Проигрывал все. Стыдно. — Он зажмурился. — Так вот. Из-за игры я потерял все — жену, дочку, деньги, друзей… Слава Богу, не пил, а то бы опустился совсем. А потом случился вынужденный перерыв — Женька попал под машину. Еле врачи его вытащили, стал инвалидом, ездил в коляске, лечился, прикован был к койке лет пять. Вот за это время я пришел в себя. Играть было не с кем, в семью возвращаться стыдно… Пришлось делать карьеру… — Он улыбнулся через силу, и мне показалось, что его пронзила острая боль. — В Москву уехал, думал — все, вылечился я от своей пагубной страсти… Но три года назад вдруг всплыл Женька. И я стал играть опять. Мы собирались у него, где уж он выискивал игроков, не знаю. Мы и не знакомились, только по именам друг друга называли. Кто они были, черт их разберет. Какие-то бизнесмены, да мы особо и не откровенничали, никому не надо было светиться в таких делах, потому что… Он замолчал и закрыл глаза.
— Потому что игра шла на людей? — спросила я.
— Да. Я играл так давно, что острота игры на деньги уже ушла. В юности деньги значили для меня много, и проигрыш ударял по психике. А теперь денег у меня было достаточно. И даже большие деньги, выигранные или проигранные, не впечатляли. Женька и предложил — проигрывать людей.
Я не стала спрашивать его, как он согласился на это. Что я буду читать мораль умирающему?!
— Впервые мы попробовали так сыграть в августе. Проиграл какой-то торгаш, он представился Рюриком. Об условиях мы договаривались заранее, но
когда ему выпала пиковая дама, он сломался. И сказал, что убить не сможет. Но Женька был прекрасным психологом. И предусмотрел такой вариант.
— Он предложил, чтобы убийство совершил его телохранитель, за деньги?
— Вот видите, вы все знаете. Да, он предложил Рюрику заплатить десять тысяч долларов за то, что его обязанность — отдать карточный долг — исполнит его, Женькин, человек. Но у Женьки фантазия была богатая, он все это обставил, как в кино. Его ребята, Виктор и второй, со смешной такой фамилией, от рыбы какой-то…
— Карасик, — подсказала я.
— Да, Карасик. Так вот, его ребята должны были найти женщину и убить ее. Выбор женщины случаен, просто Женька оговорил, чтобы либо на самой женщине, либо рядом с местом убийства был какой-то игровой антураж. Карты какие-нибудь, фишки игральные. В первый раз во дворе магазина выследили бомжиху рядом со столом, где мужики в домино играли. Витька к ней подошел и предложил — мол, тетка, трахнуться хочешь? Извините…
