Пришлось признаться Пьетро, что зарплата старшего следователя прокуратуры в России не позволяет вести такую жизнь, как он описал. И даже для того, чтобы купить в Великобритании сувениры для близких, мне пришлось занять денег.
По-моему, он мне не поверил…
Почувствовав, что воспоминания о Пьетро меня слишком увлекли, я решила отвлечься. В кармашке сиденья передо мной торчала какая-то газетка на русском языке, и я вытащила ее и перелистала. Мое внимание привлекла статья, подписанная старым знакомым Антоном Старосельцевым, Там говорилось о том, что раньше он рассказывал читателям о намерениях Кремля обустроить под Петербургом морскую резиденцию президента, а сейчас он делится последней новостью — на одной из питерских верфей начато строительство президентской яхты. Информация об этом заказе особо не афишируется, но корреспонденту удалось выяснить, что штабной катер, предназначенный для ведения переговоров и охраны президента, будет иметь на борту все, что необходимо для комфортного плавания, и комплект вооружения, включая зенитный комплекс; быстроходность катера составит до пятидесяти пяти узлов, а стоимость этого заказа около миллиона долларов. Я порадовалась за президента, а заодно и за Старосельцева, который по этому информационному поводу наверняка получил хоть какой-то гонорар, и тут мой взгляд упал на соседнюю статью. Она называлась «Ничего не вижу, ничего не слышу». Статью сопровождал шарж — три обезьяны, закрывающие себе лапами уши, рот и глаза. Мои глаза сразу выхватили из текста слова «прокуратура Архитектурного района», «прокурор Ковин» и «следователь Швецова». И еще — фамилию Масловского.
Я перевела дух и стала читать.
Статья была написана очень хорошим языком. И очень зло. Если бы я не была одной из героинь статьи, я бы решила, что такие люди не могут работать в прокуратуре; недостойны. Они заслуживают гражданской казни. Да, надо было мне слушать Лешку, когда он пытался по телефону предупредить меня. Публикация была напечатана под рубрикой «Журналистское расследование». В ней шла речь о том, что за последние годы наша прокуратура не была замечена в каких-либо общественно-полезных деяниях или профессионально выполненных обязанностях, напротив, все, что исходило от прокуратуры, либо носило откровенно конъюнктурный, политический характер, либо имело коммерческий душок и было весьма грубо сляпано. Но то, что произошло в последние дни, просто ставит под сомнение целесообразность существования этого института в нашем государстве.
Тем более что Совет Европы уже высказывался о необходимости реорганизации этой тоталитарной машины. Но это все прелюдия. А существо, собственно, в том, что на этот раз прокуратура обкакалась настолько, что прокурор города должен был бы уже пустить себе пулю в лоб. Началось с того, что прокуратура нагло отрицала то, что стало достоянием общественности благодаря профессиональной работе журналистов, а именно: похищение жены топливного магната Масловского. Средства массовой информации просто на блюдечке с голубой каемочкой поднесли это похищение правоохранительным органам, но работники прокуратуры района (вот тут появились имена прокурора Ковина и следователя Швецовой) совершили должностное преступление, умышленно скрыв факт похищения. Ладно, когда этим занимается милиция; они традиционно скрывают от учета преступления. Но когда на тот же путь ступает прокуратура, призванная надзирать за законностью, — тогда уже рушатся основы государства. И главное, что сокрыто и как: не какая-нибудь мелкая кража, по которой и пожаловаться-то некому, а громкое и тяжкое преступление, в котором замешаны сильные мира сего. Под давлением общественности прокуратура была вынуждена симулировать проверку и завершила ее вынесением незаконного. постановления — якобы об отсутствии события преступления. Вот так. И возникает закономерный вопрос: сколько заплатили упомянутым сотрудникам заинтересованные лица, чтобы было вынесено именно такое постановление? И если бы на этом все кончилось, то было бы еще полбеды. Но преступное бездействие прокуратуры приводит к совершению еще одного тягчайшего преступления, повлекшего смерть четырех человек. Речь идет о нападении на ювелирный магазин. У редакции есть серьезные основания полагать, что это нападение напрямую связано с похищением жены Масловского. Что за основания? Уж если прокуратура не в состоянии сама добывать доказательства средствами, прописанными в законе, — милости просим в редакцию, где журналисты попытаются научить «профессионалов» в кавычках, как надо расследовать преступления, и передадут им эти доказательства. Кстати, как стало известно редакции, одна из участниц должностного преступления, так называемый следователь Швецова, как наиболее преуспевшая в борьбе с организованной преступностью, командирована на международный семинар. Можно себе представить, каким опытом поделится эта специалистка! И можно себе представить, каковы же остальные «профессионалы» в нашей прокуратуре, если наиболее преуспевшей считается мадам Швецова…
Я могла бы даже не смотреть на фамилию журналиста под статьей. Я знала ее и так: это Трубецкой.
Сложив газету, я некоторое время пыталась унять сердцебиение. Ну что ж, как ни обидно сие признавать — эта прилюдная оплеуха есть результат моего конформизма. Я, мол, приняла решение, а если вы, ; господин прокурор, хотите его изменить, пожалуйста, я бороться не буду. И если мой коллега собирается вынести постановление от моего имени, но противоречащее моему мнению, — что ж, пожалуйста, делайте, что хотите. И правильно, вы, Мария Сергеевна, получили; нечего подставляться. Хотя все равно обидно. У меня даже слезы на глаза навернулись. И ближайшее будущее в связи с этим представилось мне мрачным, изобилующим разнообразными взысканиями и общественным остракизмом.
В аэропорту меня встречали Кораблев и Горчаков, конечно, под ручку с Зоей. Рожи у них были постными, даже радость встречи их не просветлила.
Я сказала Лешке, что все уже знаю, и показала газетку со статьей Трубецкого.
— Нет, Маша, это не все, — мрачно сказал Лешка и потряс целой кипой разнообразных изданий.
— Что, это все про меня?! — ужаснулась я.
— Я же сказал, это еще не все.
— Машка, ты не обижайся на Лешу, — вступила Зоя, тревожно на меня глядя. — Он же не нарочно…
— Ты про постановление?
— Ну да.
После чего я узнала, что в городской прокуратуре проводится проверка по факту незаконного отказа в возбуждении уголовного дела в связи с похищением супруги Масловского. Ждут меня, чтобы получить объяснение и объявить взыскание.
Что ж, этого следовало ожидать. Если меня сейчас накажут, я лишаюсь премии за третий квартал и по итогам года — наказанные у нас пролетают мимо денег. А это существенно бьет по моему карману одинокой матери.
— Ладно, — я тряхнула головой. — Ничего уже не поделаешь. Меня вот больше волнует, каким образом похищение жены Масловского связано с разбоем в ювелирном…
Лешка и Кораблев переглянулись.
— Может, мы уже поедем наконец? — недовольно спросил Кораблев. — Или вы так и будете проводить в аэропорту производственное совещание?
