— Если господа Нагорные сидели за этим столиком, а окно было открыто, вполне могли в нее попасть с той стороны, — прокомментировал Кораблев. — Только зачем потом вывозить труп в Красногвардейский район? Как вы себе это представляете? Киллер палит в даму с чердака напротив, а потом является в ресторацию и вывозит тело?
— Самое интересное будет, если мы сейчас найдем труп Нагорного на дне канала, — сказала я. — Если их обоих застрелили, когда они сидели в ресторане…
— Значит, собаки-халдеи их трупы выкинули, чтобы имидж этого вонючего кабака не пострадал.
— Леня, представь, их обоих застрелили через окно. Что ж, персонал ресторана один труп выкинет в канал, а второй повезет в «Красную гвардию»?
— Черт их знает, вдруг им помешали?
— Хорошо, допустим. А куда делась ее машина?
— На ней и вывезли труп.
— Ленечка, тогда надо допустить, что это работники ресторана организовали покушение на Карасева.
— Да, ребус. Хотя чем черт не шутит! Еще некоторое время мы на разные лады пообсуждали версию об убийстве Нагорных работниками ресторана. «Леня, только это явно не гардеробщица, — сказала я, — ей Нагорный явно нравился». Но в итоге пришли к выводу, что версия притянута за уши.
— Чердачок-то пойдем смотреть? — заплясал Леня возле ресторанного окна.
Но я убедила его в том, что чердачок смотреть преждевременно. Во-первых, для осмотра нам нужен будет криминалист и, желательно, медик, чтобы потом осуществить визирование и определить траекторию полета пули. Если стреляли с чердака, нужно будет назначать дополнительную экспертизу, ставить вопрос о взаиморасположении стрелка и жертвы, проводить эксперимент. А мне почему-то не хотелось раньше времени оповещать широкую общественность о том, что я знаю про дистанцию выстрела. Причем я даже себе не отдавала отчета, по какой причине; не хотелось, и все.
Мы с Кораблевым как голодные дети, прилипнув носами к ресторанному стеклу, посожалели о том, что ранение оказалось слепым, иначе можно было бы поискать в интерьере ресторана следы пули. С другой стороны, хорошо, что ранение оказалось слепым, а не сквозным: так у нас была хотя бы пуля, которую можно идентифицировать с оружием в том сомнительном случае, если мы его найдем. Если бы пуля прошла навылет и застряла, допустим, вон там, в барной стойке, за полгода ресторан наверняка подвергся бы переделке, чтобы скрыть огнестрельное повреждение стойки. И след от пули, и саму пулю никто бы никогда не нашел.
Между тем официанты, еле заметными тенями скользившие по пустынному залу, а также метрдотель и вышибала хоть и поглядывали на нас сквозь тонированные ресторанные стекла, но старательно делали вид, что не замечают наших телодвижений. Никто из них даже не вышел посмотреть, зачем прибыла на берег канала такая внушительная техника, что творится на льду канала, и чего это два взрослых человека, то есть мы с Кораблевым, толкутся возле их заведения и заглядывают внутрь.
Мнения наши по поводу оценки странного нелюбопытства разделились: Ленька считал, что это очень подозрительно, их ведь наверняка свербит желание понять, в чем дело. А я высказала убеждение в том, что это как раз совсем не подозрительно, и они все явно понимают, что происходящие действия связаны с исчезновением знатного клиента их ресторана; а раз их не зовут поучаствовать, значит, они не нужны, и поэтому они не вмешиваются.
Бросив последний взгляд в ресторанный зал, Ленька затушил только что прикуренную сигарету и плюнул прямо под подоконник «Смарагда»:
— Твари, видят ведь, что мы тут уже дуба даем, — топтаться на улице действительно было холодно, — нет чтобы пригласить погреться…
— И угостить горячей пищей за счет заведения? — хихикнула я, но Ленька был серьезен.
— Вот именно. Чтоб они подавились своей горячей пищей!..
Но приглашения от ресторанных работников мы так и не дождались, и никто не расстелил на Ленькиных коленях вожделенную салфеточку. А водолазы, между тем, закончили работу только к шести вечера, на совесть обшарив дно канала на сто метров вверх и вниз от точки «X». Разоблачившись, водолазы уползли греться в машину, а старший доложил нам о результатах:
— Трупа тут нет. И не было. Течение тут никакое, это же не речка, а канал. Заиленность большая. Если бы сюда тело упало, илом бы затянуло, так бы оно тут и лежало.
— Так что, никаких результатов? — вздохнула я, расписываясь в акте выполненных работ, но водолазный начальник протянул мне что-то, завернутое в полиэтиленовый пакет.
— Что это?
Не успела я протянуть руку, как вынырнувший из-за моей спины Кораблев уже разворачивал мокрый полиэтилен. Там лежал обледеневший мобильный телефон. Схватив его, как коршун, Кораблев прыгнул в машину и рванул в ближайший пункт продажи телефонов. Я еле успела выкрикнуть водолазам слова благодарности и прыгнуть вслед за ним в машину до того, как она тронулась.
В пункте продажи Кораблев поднял всех на ноги, распугал немногочисленных покупателей и, тряся удостоверением, заставил недовольных продавцов разобрать мокрый телефон и проверить номер аппарата. Но мне не было нужды дожидаться результатов проверки: я уже и так знала, что это мобильник Нагорного.
Глава 11
На следующий день должны были хоронить Карасева. Ленька заранее предупредил меня, чтобы я с утра на него не рассчитывала.
— Пойду потолкаюсь на похоронах.
— Ты в открытую потолкаешься или из кустов?
— Да нет, в открытую. Заодно посмотрю, кто из моих коллег на отпевание придет. Кто придет, тот, значит, и денежки из кассы получал регулярно.
— Ну уж, — усомнилась я. — Может, твои коллеги придут с теми же целями, что и ты. А тебя как раз запишут в завербованных карапузовским сообществом.
— Не-ет, я-то знаю, кто по нему работал, а кто — на него.
— А ты уверен, что оборотни в погонах там появятся?
— Ну, не все, конечно. Но все равно, потолкаться там будет полезно. Там, конечно, автобус с техникой поставят у собора, но живой глаз лучше.
— Лень, поскольку грешно компьютером орехи колоть, я на тебя в плане рутинной работы и не рассчитываю. Но мне бы хотелось какую-нибудь пешку для заданий типа «пойди туда, не знаю куда», — робко заикнулась я.
Кораблев обещал походатайствовать и утром позвонил мне с сообщением, что щедрое руководство оторвало от сердца выдающегося опера современности Шарафутдинова Александра Равилевича, раз уж он всю свою сознательную жизнь разрабатывал Карапуза, и означенный Шарафутдинов со всеми потрохами выдается для нужд следствия.
Через полчаса выдающийся опер современности явился пред мои светлы очи. Я уж не стала комментировать Кораблеву, чем Татарин выдающийся, но для посылок этот отрок вполне годился. Не Леньку же с запросами посылать.
