1
Это еще летом было, а в октябре, когда уже зарядили бесконечные серые дожди и совсем съежился дневной свет, возвращаясь из школы, дети снова увидели Таню. Замотанная в темный платок, она сидела у дровяных сараев с потемневшими от дождей стенами и прижимала к груди серого зайца с оторванным ухом.
— Ты вернулась? — окружили Таню дети. — Тебя отпустили из детдома?! Навсегда?
Таня что-то отвечала, но толком никто и не слышал ее, потому что все наперебой спешили рассказать Тане, что случилось в доме за эти месяцы.
— Витька Егоров ногу сломал, когда с яблони упал! Мама у Колюшкиных теперь завучем в школе работает! А у тебя, Таня, в квартире, теперь Самохины живут. Самохин капитаном на самоходке ходит!
— Я знаю… — грустно улыбаясь, сказала Таня.
— А ты?! Ты к себе пришла, и они не пустили тебя, да?!
— Нет… — покачала головой Таня. — Я не пришла. Пускай живут…
И хотя и не понятен был ответ, но почему-то никто не стал допытываться, что хочет сказать Таня.
А, может быть, потому и не переспросили, что в этот момент мать Саши и Нади Колюшкиных выглянула из окна и закричала, чтобы шли они скорее обедать.
Следом за Сашей и Надей пошли и другие дети, и только Витька Егоров, который все еще немного прихрамывал после больницы, остановился у двери парадного и оглянулся на Таню.
— Может, ты к нам зайдешь… — неуверенно предложил он. — Погреешься?
— Я не застыла! — сказала Таня.
Замотанная в темный платок, она сидела у дровяных сараев, прижавшись спиной к потемневшей от дождей стене, и так грустно смотрела на Витьку, что он не выдержал этого взгляда.
Махнул рукой и зашел в парадное.
2
Но дома Витька не выдержал и, шмыгнув носом, рассказал о встрече матери.
— Таня приехала? — удивилась мать. — Так чего же ты к нам ее не пригласил?
— Я ее звал погреться, но она отказалась…
— Витька-Витька! — вздохнула мать и, накинув на плечи куртку, выбежала из квартиры.
У сараев она столкнулась с Колюшкиной, которая тоже отправилась искать Таню.
Тани, однако, нигде не было.
Не было ее ни у Самохиных, где раньше жила Таня, ни у других ребят в доме. При этом все они в один голос утверждали, что действительно видели Таню.
— Не знаю, что и делать… — сказала Колюшкина. — Сердце не на месте.
— Надо… — сказала Егорова. — Позвонить надо в детдом. Сообщить им.
Колюшкина работал завучем в школе, и у нее остались телефоны строгих женщин, увозивших Таню.
По этим телефонам и дозвонились до детдома.
— Таня Круглова?! — переспросил его директор. — Да, да… Прискорбный случай… Мы все потрясены… Вы понимаете, уже решен был вопрос с усыновле… простите, с удочерением Тани! И ведь как замечательно все складывалось: девочку хотели взять в США! И вот, такая трагедия!
— Трагедия?! — испугалась Колюшкина. — Вы не беспокойтесь! Мы разыщем!
— Кого вы разыщете?! — сердито воскликнул директор. — Никого не надо разыскивать! Умерла сегодня Таня Круглова! На операции умерла!
3
Так и стало известно в поселке о смерти Тани Кругловой.
Удивлялись все, что здоровая девочка умерла на операции, или — говоривший тут понижал голос — может, Таню в детдоме на органы, как по телевизору говорят, пустили…
О появлении Тани в поселке, у дровяных сараев, не вспоминали вообще, мало ли чего дети придумывают…
И даже, когда самая младшая, первоклассница Надя Колюшкина на следующий день снова увидела Таню Круглову у дровяных сараев, ей не поверили.
— Может, ты и разговаривала с нею? — насмешливо спросила мама Колюшкина, когда Надя рассказала о встрече.
— Ага! — сказала Надя. — Разговаривала…
— Не выдумывай! — сказала мама.
Надя ничего не ответила ей.
Прижимая к груди серого зайца с оторванным ухом, она стояла в коридоре и молча смотрела на мать.
— Положи зайца! — сказала мать. — Снимай пальто и иди, мой руки!
Туманы под оранжевой луной
Наступал вечер.
Поднимающийся от воды туман захлестывал низкий берег и, словно озерная вода, растекался за кустами…
1
В доме Устьянцевых было натоплено, но все кутались. Мертвым холодом несло из запавших глаз Михаила.
— Как ты чувствуешь себя? — спросил я, усаживаясь возле кровати. — Получше?
— Хо-о-орош-о-о… — заученно выдавил из себя Михаил. Слова так трудно выходили из него, что хотелось помочь ему говорить.
— Следователь-то приезжал?
— М-м-м… — промычал Михаил.
— Молодой? — подсказала Вера.
— Ага-а! — Устьянцев сдавленно засмеялся. — И ни хре-ена…
— А какого хрена и ждать, если это не следователева ума дело… — вздохнула Вера. — Это она все сделала. Она наколдовала, зараза!
Она — это Ирина Карпова, которую Вера считала колдуньей.
Карпова полгода квартировала у Устьянцевых. Вера прогнала ее, когда обнаружила, что Ирина деньги в мышей превращает.
— Вот ведь зараза какая! — рассказывала Вера. — Мы эти деньги горбом своим на клюкве зарабатывали… А она, когда разбегутся от нас мыши, назад их делала деньгами. И ходила, собирала во дворе, я сама видела…
Вера не стерпела, выгнала постоялицу, и теперь Ирина мстила…
2
Вообще у Веры все просто было.
Соседка Галя одно время, чтобы приворожить Михаила, подкладывала Устьянцевым под крыльцо сложенные крестом гвоздики. Когда Вера обнаружила это, камнем разбила окошко соседке, и та даже пожаловаться в милицию побоялась.
Это окончательно убедило Веру в ее причастности к колдовству.
Ирина Карпова тоже колдовала.
— Это она, она сделала на Мишу-то… — сказала Вера и, заметив сомнение у меня в глазах, рассказала, что как раз накануне избиения приходила Ирина, разодетая вся. Встала во дворе и не уходит, платьем своим красуется…
— Чего, — Вера спросила. — Опять пришла деньги собирать, сучка?
— Не-е… — Ирина ответила. — Мне с Михаилом поговорить надо…
— Может, лучше тебе с ухватом побеседовать? — спросила Вера.
3
— В общем, прогнала ее… — сказала Вера, завершая рассказ. — Только она уже успела сделать.
Я не стал спорить.
Мир, окружавший Устьянцеву, был неведомым для меня, но Вера чувствовала себя в нем вполне комфортно. Она и мексиканские сериалы по телевизору смотрела как выпуски новостей. И если она искренне верила во всех этих Изаур, то отчего же она должна была сомневаться в наших домовых, леших и колдунах?
