Данное происшествие подводит читателя к мысли о необходимости перед переездом во Францию усвоить одно непреложное правило. Здесь нормы, законы и инструкции теряют всякий смысл. Приведу пример.
Я не пенсионер и не богач. Пока мы жили во Франции, я вынужден был продолжать зарабатывать деньги, чтобы обеспечить достойный образ жизни, к которому привык. Для работы в двадцатом веке мне требовался компьютер, факс и телефон с автоответчиком.
Здесь все и началось. Признаю, я допустил серьезный промах — отправил вещи первой необходимости почтой, вместо того чтобы взять с собой в самолет. Кстати, важно упомянуть, что в аэропорту Марселя не было ни одного таможенника на входе и выходе, никто не проверял чемоданы. Честность стала моей второй ошибкой. В бланке компании «Ю-пи-эс», как раз под строчкой, где посылку обещают доставить в течение двух дней, есть пустое место, на котором отправителю необходимо перечислить содержимое груза. Я, как добропорядочный ненормальный, подробно описал все, что отправлял: факс, портативный компьютер, автоответчик, три электрических трансформатора (по девять килограммов каждый и стоимостью по восемьдесят долларов, без них американец не представляет жизнь во Франции) и несколько свитеров, которыми я вместе с воздушно-пузырьковой упаковочной пленкой обернул всю технику для безопасной транспортировки. Сотрудники почтовой службы «Ю-пи-эс» оказались милыми людьми, быстро оформили необходимые документы и выставили счет, размер которого приятно удивил. Все вещи прибыли в Париж точно по расписанию. Мне позвонил с таможни некий месье Дюбуа. Мужчина не разговаривал по-английски, но старался опросить меня, как инспектор Клузо.
[16]
Я использовал смесь английского с французским акцентом, в надежде, что мой трюк сработает, пока не узнал, что ввоз коробок на территорию страны запрещен. Оказалось, французская государственная телекоммуникационная компания — монополист на рынке телефонов и факсов. Таким образом, ввоз данной техники под запретом. Навсегда и без исключений. Было понятно: никакое количество денег, просьб, чего-либо еще никогда не убедят таможню разрешить ввезти мою технику во Францию. Невозможно. Вопрос закрыт. Все, конец.
Я проверил информацию. Действительно, во Франции ввоз телефонов находится под законодательным запретом. Правительство навязывает всем оборудование исключительно местного производства. Но я не нашел постановлений, запрещающих ввоз компьютеров, которые не находились в собственности телекоммуникационной компании. Слава Богу! Хотя создавалось впечатление, что французам просто не нравится, когда в их страну привозят компьютеры. Они предпочитают, чтобы люди приобретали ЭВМ французского производства. Свитера смутили работников таможни, они решили их тоже задержать, опасаясь, что американский подданный решит открыть магазин трикотажных изделий.
Не буду вдаваться в неприятные подробности. Таможню, как и остальные органы во Франции, невозможно убедить ни при помощи взятки, ни при помощи логики. Могло помочь только терпение! Николя, мой парижский друг, пошел на личную встречу с месье Дюбуа. Он объяснил таможеннику, что я писатель и оборудование требуется для работы, а не для продажи. Однако решение не выдавать факс и телефон было окончательным и обжалованию не подлежало. Инспектор таможни попросил прислать факсом копию моего паспорта, письмо от французского издателя и копию обложки последней книги. Я объяснил, что рад бы, но мой факс у месье Дюбуа. Вот такие велись переговоры! Несмотря на явную логику доводов, таможенники стояли на своем. Я нашел факс в Мурсе и отправил необходимые документы. Процедура заняла шесть часов, быстрее было бы съездить на скоростном поезде в Париж и лично все доставить. Типично для Прованса (со временем и я привык к такой медлительности).
Дженис осталась дома и ушла копаться в саду. Мы с Нортоном отправились на поиски факса, но ни в книжном магазине, ни в кафе, ни в посудной лавке ничего подобного не было. Ближайший факс находился в Мурсе, городке с населением примерно семьсот человек. Пришлось ехать в Мурс. Подъехав к мэрии, увидели закрытую дверь и поняли: придется подождать до трех часов. Нет проблем. Мы поселились во Франции и должны привыкать к другому ритму и стилю жизни. Итак, я принял решение не падать духом, пойти в кафе, выпить вина, немного почитать, поиграть с котом и подождать. Однако Мурс настолько маленький городок, что здесь даже нет кафе. Поэтому мы с Нортоном вернулись в Апт и скоротали время за графином охлажденного розового вина. Два часа спустя мы вновь стояли перед закрытыми дверями мэрии. Администрация не работала в связи с чрезвычайными обстоятельствами. Позже я понял, что произошло: у женщины, работавшей в мэрии, есть дочь, которая поссорилась с мужем. Не знаю причину драки и ссоры, все произошло, кажется, из-за говяжьего рагу, которое дочь приготовила или не приготовила на ужин. Дама пришла без пятнадцати четыре, извинившись, открыла дверь в городское управление. Своей манерой говорить, посвистывая, покашливая и кряхтя, она напомнила мне актрису Джо Ван Флит в фильме «Хладнокровный Люк». Быстро поднявшись по лестнице, перешагивая через две ступеньки, женщина отдышалась и приступила к работе.
Я показал паспорт с остальными документами и попросил разрешить воспользоваться городским факсом.
— Конечно, — ответила она. — Пожалуйста.
— Отлично, — сказал я.
— Только есть небольшая проблема. — Женщина объяснила, что не умеет пользоваться факсом. К ней никогда не обращались с такой просьбой.
Нам пришлось ждать другого сотрудника, шестидесятилетнего мужчину, который, пыхтя и кряхтя, поднялся по лестнице и попытался отправить бумаги. Он был французской копией голливудского актера Уильяма Демареста — сварливый, постоянно что-то бормочущий, сующий нос во все дела, очень загорелый и жесткий. Через час мы разобрались с аппаратом. Пока я отправлял документы, Уильям Демарест и Джо Ван Флит с видом знатоков внимательно изучали факс. «Что за шум?» — спросила женщина. «Думаю, так происходит передача факса», — сказал я ей. Мадам посмотрела на месье, ожидая подтверждения, но тот просто пожал плечами. Теперь, когда факс заработал, Демарест решил ретироваться.
При вопросе об оплате возникла небольшая заминка. Служащая понятия не имела, сколько стоит услуга, она ходила по кабинету, по-французски поджав губы, качала головой и что-то бормотала себе под нос. Женщина попыталась спросить Уильяма Демареста, но тот только пыхтел и качал головой. Я подождал, пока они наговорятся, находятся и напыхтятся. Наконец мы сошлись на двадцати франках — примерно четыре доллара.
На пятый день невообразимого хулиганства с факсом и компьютером на таможне меня попросили забыть все, что говорили мне раньше. Я могу получить свои вещи, заплатив импортную пошлину в размере каких-то пятнадцати сотен долларов. Я мгновенно вышел из себя и потребовал, чтобы вещи отправили обратно в Америку. Проще купить все оборудование здесь. Я ошибался. Самый задрипанный телефон с автоответчиком стоит во Франции четыреста долларов. Факс примерно пятнадцать сотен. О покупке компьютера даже не думайте! Любое электронное оборудование или приспособление в два-три раза дороже, чем в США. К счастью, мой выпад остался незамеченным. Французы редко обращают внимание на неуравновешенных иностранцев. День десятый. Меня попросили прислать копию книги «Необыкновенный кот и его обычный хозяин: история любви».
