Именно в этот момент между ними проскочила искра, соединив
их души. За ней последовала ошеломляющая вспышка взаимопроникновения.
У Келлер чуть не разорвалось сердце.
Это ты, — звучал у нее в голове голос — тот самый
голос, который она слышала вчера, в минуты схватки с драконом. Он наполнил ее
радостным удивлением. — Эта ты… Та самая, которую я искал. Ты —
единственная…
Келлер больше не хотелось возражать — она желала только
бесконечно слушать Галена. Казалось, она вдруг увидела прямо перед собой
заветную мечту. Человека, которого она чувствовала, как самое себя.
Я знаю тебя, — отозвался голос Галена в ее
голове. — Мы так похожи…
Нет, — подумала Келлер, но протест прозвучал довольно
слабо.
Цепляться за злость и ненависть казалось ей теперь
бессмысленным занятием.
Мы принадлежим друг другу, — просто объяснил
Гален. — Вот так.
Теплые волны… Келлер воспринимала его любовь как яркий свет,
льющийся на нее, и больше не могла сопротивляться.
Она обняла Галена. Слегка повернула голову, и, поскольку они
были почти одинакового роста, их губы оказались совсем рядом.
Поцелуй был трепетным, блаженным и сладостным.
После бесконечного плавного парения в золотистой дымке
Келлер вдруг вздрогнула от неожиданных мыслей:
Есть что-то, что я должна помнить…
Я люблю тебя, — ответил Гален.
Да, но я о чем-то забыла…
Мы вместе, — напомнил он. — Я не хочу, чтобы ты
думала о чем-то еще.
И на этот раз он сказал правду. Келлер была согласна с ним.
Кто бы смог добровольно отказаться от этого тепла, близости и тихой радости?
Но они о чем-то говорили — целая вечность прошла с тех пор,
тогда она еще была одна. Келлер вспомнила, что в той жизни что-то безмерно
печалило ее.
Я не позволю тебе печалиться. И ты больше не будешь одна, —
возразил он молча.
Гален провел по ее волосам кончиками пальцев. Только и
всего, но этот жест чуть не лишил Келлер способности мыслить.
Однако этого не произошло.
Одна… Теперь я вспомнила.
Записка ее матери. «Ты всегда будешь одна».
Кольцо рук Галена сжалось.
Не смей! Не думай об этом. Мы вместе. Я люблю тебя…
Нет!..
Келлер резко вырвалась из его объятий. И обнаружила, что они
все еще стоят посреди библиотеки. Посмотрела на Галена в упор. Он выглядел
изумленным, потрясенным, словно его силой вышвырнули из прекрасного сна.
— Келлер…
— Нет! — выпалила она. — Не прикасайся!
— Не буду. Но уйти я тебе не позволю. Ведь я люблю
тебя.
— Любовь — это слабость, — отрезала Келлер.
Заметив на полу оброненную записку матери, она подхватила ее. — А меня
никто не заставит стать сентиментальной и слабой! Никто!
Уже за дверью она стала искать себе оправдание: Гален не
вправе любить ее. Это немыслимо. Ему предначертано жениться на колдунье.
От этого зависит судьба всего мира.
Глава 8
Келлер хотелось проверить защиту дома, но она понимала, что
это ни к чему. К тому же она была недостаточно чувствительна к энергии
колдуний. Защиту установила бабушка Харман вместе с Уинни, а на их опыт можно
положиться.
Защита была устроена так, что в дом могли проникнуть только
члены семьи Доминик и обычные люди. Но всем обитателям Царства Ночи доступ
внутрь был закрыт — кроме Ниссы, Уинни, Келлер и Галена. Келлер мрачно
усмехнулась, сообразив, что если какие-нибудь дальние родственники матери
Илианы явятся в гости, их ждет сюрприз. Незримая стена помешает им шагнуть
через порог.
До тех пор, пока защиту не разрушит кто-нибудь изнутри, дом
будет надежнее и безопаснее, чем Форт-Нокс.
Келлер узнала, что бабушка Харман уехала на лимузине. Ночью
кто-то заменил его неприметным «фордом», припаркованным у бордюра. Ключи в
конверте бросили в почтовый ящик вместе с планом школы, в которой училась
Илиана.
Агенты Рассветного Круга знали свое дело.
— Я не успела привести себя в порядок, —
жаловалась Илиана, пока Нисса тащила ее к машине. — Прическа не закончена!
— Ты выглядишь бесподобно, — заверила ее Уинни.
Уинни сказала правду. Серебристые, струящиеся водопадом
волосы Илианы не нуждались в парикмахерских услугах. Они были прекрасны в любом
виде — зачесанные вверх, заплетенные в косу, заколотые в пучок или распущенные.
«По-моему, этой маленькой дурочке незачем даже их
расчесывать, — подумала Келлер. — Такие шелковистые волосы не
путаются».
— И я забыла шарф…
— Вот он. — Келлер набросила шарф на шею Илианы.
Шарф был нелепым, бархатным, тусклого цвета с металлическим
отливом и шестидюймовой бахромой. Он не согревал, а служил украшением.
Илиана чуть не задохнулась, когда Келлер несколько раз туго
обмотала шарф вокруг ее шеи.
— С чего это ты нынче такая агрессивная? —
спросила Уинни, помогая задыхающейся Илиане ослабить шарф.
— Боюсь, как бы не опоздать, — коротко отозвалась
Келлер, чувствуя на себе подозрительный взгляд Ниссы.
Гален вышел из дома последним. Келлер успела заметить, что
он бледен и серьезен, и тут же отвела глаза. На пороге появилась мать Илианы с
малышом на руках.
— Попрощайся с друзьями сестренки. Скажи им «пока».
— Ке-е! — позвал малыш. — Ke-e!
— Помаши ему, — шепотом подсказала Уинфрит.
Келлер стиснула зубы. Она неловко помахала рукой, продолжая
настороженно озираться по сторонам в поисках опасности. Малыш протянул к ней
ручонки:
— Каи-ая!
— Пора удирать отсюда! — Келлер почти втолкнула
Илиану на заднее сиденье.
Нисса села за руль, Гален — рядом с ней. Уинни обежала
вокруг машины и примостилась по другую сторону от Илианы.
Пока автомобиль выезжал на дорогу, Келлер впервые увидела
дом снаружи. Он оказался красивым двухэтажным особняком в постколониальном
стиле, с мансардой, обшит белой вагонкой. Вдоль тихой улицы в два ряда росли
кусты кизила, которые, наверное, особенно красивы в пору цветения. Жители таких
улиц весной посиживают на верандах в качалках, кто-нибудь из них наверняка
держит пчелиные ульи в боковом дворике.
«А ведь и я могла бы вырасти в таком доме. Если бы родители
не бросили меня… Ненавижу ли я Илиану? — вдруг задумалась Келлер. —
Нет, не могу. Она ни в чем не виновата».
«Конечно, не виновата, — подтвердил ее внутренний
голос. — Не ее вина, что она так красива и мила, что родители любят ее,
что в ней живет голубое пламя и что рано или поздно, скорее всего, ее уговорят
выйти замуж за Галена — неважно, хочет она этого или нет…»
