Мы постоянно балансируем на лезвии бритвы в страхе перед
неизвестным. Известное нас не радует (лезвие – вещь опасная и неприятная), но
мы не в силах от него отказаться из-за страха перед неизвестным. Но мы никогда
не обретём нового, если будем сопротивляться ему, бежать от него, оттягивать
его наступление.
* * *
В последнее время большой психотерапевтической проблемой
стали поздние разводы. В прежнем СССР развод считался делом постыдным, а для
коммуниста даже недопустимым. Поэтому зачастую люди, не желая нарываться на
неприятности, да плюс ко всему задавленные массовой идеологией, продолжали жить
друг с другом в браке даже после того, как из него исчезали не только любовь и
дружба, но даже элементарное взаимоуважение.
Кто роет яму, тот упадёт в неё, и кто покатит вверх камень,
к тому он воротится.
Экклезиаст
Но вот на волне политических реформ «оковы спали», и такая
супружеская пара, «проснувшись ото сна», оказалась у разбитого корыта. Теперь в
почёте индивидуальность, личность и права человека, а не классовое единство,
узы брака и общественное мнение. Так что развод из аутсайдеров постепенно
вырвался в лидеры, оставив брак далеко позади. Если в браке ничего не осталось,
кроме печатей в паспорте и взаимной ненависти супругов друг к другу, то такой
развод можно только приветствовать. И теперь мы готовы идти на развод, но
подчас оказывается уже слишком поздно выстраивать свою жизнь заново. Поэтому
разводы после 55-60 лет, как правило, производят удручающее впечатление. Но
поздний развод далеко не единственный пример из этого ряда, просто он
достаточно показателен.
Мораль этой басни такова: мы не должны без конца оттягивать
то, что неизбежно должно случиться. В противном случае мы не только лишаем себя
желаемого будущего, но и отказываемся от настоящего, достойного настоящего. А
виной тому служит все тот же панический страх перед неизвестным, перед новым.
Да, герой моего рассказа про поздний брак сохранил в своём кармане партийный
билет. И что дальше? Кому он теперь нужен? Мы почему-то уверены в том, что наша
жизнь сложится так, как нам кажется, как она нам видится. Но кто мог знать, что
принесут горбачевские реформы? Кто мог предвидеть воссоединение двух Германий?
Или чудовищную инфляцию и т. п.?
Вместе с тем мы ведём себя так, словно бы знаем своё будущее
наверняка, а потому боимся сделать хоть что-то не так, дабы от этого оно, не
дай бог, не пострадало. Но как это «не так»? Что значит «не так», если будущее
в принципе неизвестно? Как поступить «так» и что значит поступить «не так»,
если неизвестно, что и как будет дальше?
Мы не знаем и не можем знать своего будущего, поэтому
долгосрочные проекты, а главное – наше поведение, выстроенное под них, –
это большая ошибка. Проекты нужны, но если мы чувствуем, осознаем, что
дальнейшее движение в избранном направлении ведёт только в тупик, мы совершаем
глупость, продолжая двигаться по этой дороге. То, что мы сделали сейчас, может
в данный момент казаться безумием, но дать фантастический результат в конечном
итоге. Кто знает своё будущее? Никто. Но все мы живём так, будто бы оно нам
доподлинно известно. Наверное, ангел нашептал нам на ушко. Хорошо, если бы так,
но это был не ангел, а наш панический страх перед неизвестным.
Будущее неизвестно, а потому мы его боимся. Чтобы оно нас
меньше пугало, мы его выдумываем. А потом начинаем верить в свою выдумку как в
истину.
И в результате перестаём искать, бороться, к чему-то
стремиться и всеми силами усыпляем свои желания с тем, чтобы они ненароком не
вынудили нас расстаться со стабильностью. Пусть эта синица безрадостна, но она
есть, она в руках. А журавль? «Что журавль? Ведь мы не птицы, мы не летаем».
Такова наша философия, но это взгляд обречённого пессимиста. Из настоящего
произрастает будущее. Если мы не изменим настоящее, будущее не изменится. И
если настоящее похоже на трясину, ничто нас из неё не вытянет, и будущее будет
таким же вязким и безликим.
* * *
Итак, и мой случай с больным зубом, и мои милые знакомые с
«болями в животе», и супружеская пара на пороге развода, и ещё тысяча других
примеров, которые можно было бы привести, – все они говорят о том, что
иногда необходимо решиться на худшее, пройти через огонь, воду и медные трубы,
отдаться тому, что пугает, и только это откроет нам путь из тупика. В ряде
случаев бесконечные компромиссы оказываются более губительными, чем радикальные
решения.
Любая неизвестность кажется нам пропастью, мы начинаем
балансировать на краю этой воображаемой пропасти, подобно неопытному
канатоходцу, и нас охватывает безумный страх. Нерешительность усиливает страх,
страх усиливает нерешительность. И мы не решаемся покинуть лезвие, каким бы
острым оно ни было. И оно ранит, ох как ранит! Кто решится с него прыгнуть?
Только тот, кто справится со страхом, преодолеет всесильный и деспотичный
прогноз. Безумству храбрых поем мы песню. Как говорил один из героев Федора
Михайловича Достоевского: «Кто преодолеет страх боли смерти, тот станет Богом».
Остальным суждено мучиться и страдать от страха перед прыжком и от боли,
доставляемой жизнью на лезвии бритвы, лишённой радости и надежды.
И если вы боитесь, я говорю вам: «Прыгайте!» Если жизнь не
мила, если и так уже все плохо и все схватки проиграны, чего же бояться? Чего
терять? Что может быть страшнее жизни без надежды? Разве жить в страхе не
страшно?
Такие ситуации: зубная боль, опостылевший брак, тревога,
депрессия – мы называем тупиковыми. А у дзэн-буддистов (очень, надо сказать,
толковые дядьки эти дзэн-буддисты) есть по этому поводу такая поговорка: «Тупик
– это тоже выход». Нужно только осознать, взвесить и прыгнуть. Всего-то!
Впрочем, можете и подождать – как говорится, дело хозяйское.
В XV веке жил один замечательный сумасшедший, звали его
Христофор Колумб. Он поверил в выводы другого великого сумасшедшего и решился
на отчаянный поступок. Но совершил он его не в одиночку, причём между ним и его
матросами была одна очень большая разница: Колумб отправился в Индию, а его
команда на «край света» в прямом смысле этого слова. Впрочем, в одном они были
похожи: все они ошибались, ведь Америка, как вы понимаете, отличается и от
Индии, и от «края света». Вот как бывает, причём это скорее правило, чем
исключение. Хотя большей частью, мы принимаем его за обратное.
Надо сказать, что в процессе этого легендарного путешествия
драма под названием «прыжок с лезвия бритвы» была разыграна с блеском, словно
бы на лучших театральных подмостках мира. После долгих месяцев плавания
подозрения моряков усилились, а волнения в массах потихонечку нарастали. «Куда
мы плывём?!» – возмущались моряки. «Он нас со свету хочет сжить!» – кричали
другие. Провизия была на исходе, пресная вода заканчивалась, они проплыли уже
много больше рассчитанных величин, а берега все не было и не было. Тут нервы у
любого могут сдать. А моряки тем временем уже нашли все приметы, доказывающие,
что близок конец света. И они были совершенно уверены, что ещё чуть-чуть, и они
опрокинутся с плоского блюда под названием «Земля» и справят своё печальное
новоселье в компании трех неразговорчивых слонов и одной сонливой черепахи.
