Конечно, в большинстве случаев ваша устная благодарность
сопряжена с искренними чувствами, не хочу подвергать это сомнению, но наше
подсознание помнит все, что связано со словами «спасибо» и «пожалуйста», так
что противоречие в душе возникает самым что ни на есть естественным образом. И
дело не в том, что мы неискренни, а в том, что, когда мы благодарим и
театрально раскланиваемся, в голове что-то «щёлкает» и искренность пропадает.
Мы все бесконечно друг друга благодарим, но ведь все мы знаем, что нет лучшей
благодарности, чем объятия, неподдельная радость в глазах, а в ряде случаев
просто жаркие поцелуи. Впрочем, некоторых девочек приучают к тому, чтобы они
относились к таким поцелуям, как остальная часть относится к «спасибо». Участь
последних ещё более печальна, но об этом как-нибудь в другой раз.
Другими словами, если мы видим, что доставили радость, если
знаем, что это мы причина его радости, нам это в тысячу раз дороже, чем тысячи
формальных «спасибо», «благодарствую» и «вы очень любезны». Поэтому, если
любимый человек сделал для вас что-то приятное, не спешите расплачиваться с ним
казённой монетой устной благодарности, а просто искренне выразите свои чувства
радости и признательности. С другой стороны, если вы сразу скажете ему:
«Большое спасибо», – ситуация будет, как мы говорили в прошлой главе,
«прикрыта», вы сразу почувствуете, что дело сделано, и скорее захотите
вздремнуть, чем беспокоиться о проявлении искренних чувств. А ситуация, как мы
знаем, должна быть завершена, а не «прикрыта», только завершённость может
гарантировать вам чувство: с него все начинается и им же заканчивается. Чувства
должны сделать круг и вернуться туда, откуда пришли – в ваши сердца.
Сказав «спасибо», вы словно бы расплатились, а сказав
«пожалуйста», осуществили предоплату. Но все это формально, грубо, корыстно и
неискренне.
Сначала пустите чувства, а потом уже все слова, фразы и
формы; сначала суть, а остальное далеко не так важно. Так, по крайней мере,
должно быть…
На деле же все по-другому: язык обесценил чувство, теперь,
если вы не скажете «спасибо», вас сочтут за неблагодарного нахала, даже если
видно, что вас удалось обрадовать. И с другой стороны, вы можете сколько угодно
дуть губы, скалить зубы и шипеть, но, сказав «спасибо», вы удовлетворите даже
самых взыскательных судей.
К сожалению, наша беда в том, что слова ценятся в нашей
культуре значительно дороже чувств. Но последние дороже каждому из нас в
отдельности, мы нуждаемся, чтобы по отношению к нам испытывали чувство
благодарности, это защитит нас от ощущения ненужности И невостребованности.
Чувства нуждаются в чувствах, а слово никогда не сможет их заменить. Слова
девальвировали ценность истинных чувств, и в этом ещё одна наша трагедия. Ведь то,
что девальвировалось, не ценится. А наши истинные чувства – это наша сущность,
зачем же мы так преступно разбазариваем самое ценное?! Если вам наскучило
играть в эти глупые игры и растрачивать свои драгоценные силы впустую, научитесь
благодарить без благодарностей! Подарите человеку радость, а в заключение
можете что-то и озвучить, но это уже, как говорится, дело десятое.
* * *
Теперь я расскажу вам о языке как о средстве подавления
чувств, это, как вы понимаете, одна из самых неприглядных ролей языка. В
каком-то смысле приведённый выше пример относится именно к этому случаю. Но я
хочу рассказать более подходящую историю.
Ко мне обратился мужчина тридцати с небольшим лет. Солидный
уже человек, кандидат наук, серьёзный научный работник. Его беспокоили
навязчивые мысли и воспоминания, но речь сейчас пойдёт о другом. Я вспомнил о
нем, потому что это был «человек слова» в прямом и переносном смысле. Он
состоял из одних императивов: должен, нельзя, необходимо, следует и т. п. И он
был начисто лишён всяких чувств. Разговор с ним был настоящей мукой. На всякий
вопрос он отвечал как компьютер со встроенной в него программой о «правах и
обязанностях граждан». А если он сам задавал вопрос, то отвечать на него было
совершенно бессмысленно, поскольку он заранее знал «правильный ответ» на все
свои вопросы. Все это было бы просто глупостью, если бы в его глазах не было
столько боли, отчаяния, тоски и ещё мольбы об избавлении, которую он никогда бы
не осмелился выразить напрямую.
Хотя его проблема с навязчивыми мыслями была совсем из
другой области, но она ложилась на его «должен», «надо», «необходимо» и
«следует», как выступ в специально подготовленный для него паз. Что оставалось
делать?
Сначала я попросил его пользоваться не абсолютными
категориями, как-то: «должен», «надо», «необходимо», «следует», а чем-то более
мягким, с эдаким налётом относительности, например: «нужно бы», «было бы
хорошо», «ему бы было нужно», «по большому счёту, следовало бы поступить
так-то» и т. д.
С полчаса эта в общем-то простая процедура не давалась
вовсе. А он сопротивлялся ей так, словно бы я просил его о невозможном. Но
когда он под моим почти неистовым нажимом сумел наконец сменить абсолютное на
относительное, его прорвали такие рыдания, что мне даже стало не по себе. Более
чем странная реакция на такого рода задание. И, на первый взгляд, было
совершенно непонятно, что его так сильно встряхнуло. Но вскоре все выяснилось.
«Я всю жизнь пытался приструнить свои чувства, а теперь вы
все портите!» – кричал он на меня сквозь слезы. Мне оставалось только
поздравить его с этим завоеванием, что я и сделал. Но почему чувства, а не
мысли или слова? – вот что меня действительно интересовало. От этого
вопроса он впал в ещё большую тоску. По всему видно было, что эти сомнения его
уже терзали. Наплакавшись вдоволь, он посмотрел на меня своими
небесно-голубыми, почти белыми глазами и сказал, что я обрекаю его на муки.
«Лучше не чувствовать боли, о ней лучше говорить», – сказал он мне.
Признаться, я был несколько обескуражен, но меня тут же заинтересовало: а о
любви он думает то же самое? Что, вы думаете, он мне ответил? Он сказал: «Да».
«А чего вы тогда хотите?» – удивился я. «Чтобы все было, как
должно быть», – проскрежетал он в ответ. «Оно так и есть», – мне
казалось, я констатировал очевидный факт. «Оно не так, как должно быть, оно
так, как есть», – возразил мой пациент. «А разве то, что есть, не
появилось с необходимостью, потому что не могло не появиться, а потому должно
было появиться?» – пришлось разъяснить мне свою позицию. После этого он почти
разгневанно спросил меня: «Вы хотите, чтобы я сдался?» – «Нет, я хочу, чтобы вы
любили», – ответил я. «Мне нужно подумать», – сказал он, и мы
простились до следующего раза.
Ловушка нужна для ловли зайцев. Поймав зайца, забывают про
ловушку. Слова нужны, чтобы поймать мысль: когда мысль поймана, про слова
забывают. Как бы мне найти человека, забывшего про слова, – и поговорить с
ним!
Чжуан Цзы
Когда мы встретились через несколько дней, я прочёл в его
глазах властное злорадство. «Я подумал, я согласен, – сказал он
мне, – но я не думаю, что это возможно». В этот раз я почти не слышал от
него «должен», «надо», «следует» и пр. Теперь он сыпал одними оценками. Он
доказывал мне невозможность любви, аргументируя свою позицию все теми же
оценками. Он считал «минусы», говорил о человеческих недостатках, о слабостях,
о порочности и т. д. Он так красочно отчитал предательство, ненависть, измены и
что-то ещё в этом духе, что на какое-то мгновение мне показалось, что я на
проповеди. Только этот «пастор» не только не любил, его речь отрицала саму
возможность любви. Он высмеивал любовь, бичевал чувства, унижал радость
взаимности. Он сказал, что презирает «бредни о любви и радости».
