После выплеска эмоций все разбрелись по углам кафе. Ксении пришлось общаться с официанткой, чтобы та не вызвала полицейских, чтобы усмирить рычащую Баль и визжащую Борковскую.
– Поймите, у них особенный день, – устало выдохнула Ксюша. – Вы видели когда-нибудь, чтобы четыре Татьяны стали лучшими подругами и прожили долго, но не очень счастливо? Просто посмотрите и пожалейте их, ведь они могут больше никогда не собраться, и если вы этому поспособствуйте, то будете нести ответственность за это.
Лицо молоденькой официантки скуксилось, она очень сосредоточенно смотрела на Ксению, словно та была хитрой цыганкой, которая ввела ее в ступор гипнозом. Девушка очнулась и, махнув рукой, пробурчала, что ей плевать на этих теток и на весь мир и побрела к другому столу, где ее ждали новые гости, – намного приличнее и щедрее, судя по ее улыбке.
Глава 12
«Рыбий» секрет
Жизнь в кафе шла своим чередом: кто-то приходил, кто-то уходил – круговорот посетителей в жизненном цикле заведения. Выпустив пар, Татьяны успокоились и выпили еще спиртного. Дунаева и Карасева молча созерцали Таню Баль, лежащую лицом в тарелке. Первой заговорила Дуня:
– Я думала, так бывает только в анекдотах и кино. В первый раз вижу, чтобы человек уснул в тарелке.
– А кричала: нам литр – не доза! – презрительно отрезала Карасева.
– Зря она на наше вино переключилась. Заказала бы еще водки.
Подруга утвердительно качнула шляпой.
– Если хочешь, иди тоже посмотри машину Ксюши, – доверительно предложила Дунаева.
– Нет, не хочу. Что я, машин не видела? Это Борковская у нас самая любопытная!
Каждый раз, когда официантка проходила мимо столика, лицо Дуни вспыхивало, и она смущенно опускала глаза. Ей было стыдно за скандал, который бушевал почти час назад за их столиком, находящимся почти в центре зала. Горланящие женщины, словно бабы на базаре, устроили переполох на потеху публике. К счастью все обошлось, и миновали встречи с правоохранительными органами.
– Да, ладно тебе, Таня, краснеть, как девица нецелованная, – воскликнула Карасева, глядя на виновато потупившуюся Дунаеву. – Можно подумать, официантка первый день живет на земле! Поди, тут такого насмотрелась!
– А люди в кафе?!
– И они не вчера родились! «Плюнь и разотри», как сказала бы Баля.
Дремлющая в тарелке одноклассница издала звук, похожий на довольное хрюканье поросенка, подружки замерли, глядя на нее и, переглянувшись, тихо рассмеялись.
– Дуня, я должна тебе кое-что сказать, – Карасева вдруг стала очень серьезной. От волнения она начала хрустеть костяшками – эта привычка у Тани была еще со школы.
– Что? Ну! Говори скорее, – забеспокоилась Дуня. Хмельной туман в секунду покинул ее сознание, странное предчувствие дрожью охватило организм.
Карасева выдержала паузу, глаза ее наполнились слезами. Она посмотрела на Дунаеву пронзительно и тоскливо, после чего произнесла надтреснутым голосом:
– Мы ведь с тобой самые лучшие подруги, правда?
– Конечно, Танечка! Я что-то разволновалась…
– Я больна, Дуня!
В следующее мгновение Карасева сняла шляпу, обнажив взору самого близкого человека жиденькие короткие волосики – последствие химиотерапии и долгого лечения от сложной болезни. Рот ее искривился в подобии улыбки.
– Те цветные пилюли – вовсе не витамины? – тихим голосом произнесла Дуня, с трудом сдерживая слезы.
– Нет, не витамины.
– И ты уже не выздоровеешь?
Карасева надела головной убор и отрицательно покачала головой, после чего тихо выдавила:
– Осталось месяца два. Может, чуть больше…
Дунаева закрыла глаза, чтобы сосредоточиться и осознать сказанное лучшей подругой. «Обретая, потерять!» – пронеслось в ее голове. От беспомощности она постучала по столу кулаком, совсем негромко, чтобы не нарушить сон сопящей Бали. Дуню охватила злость, ярость, обида, в несчастной женщине бушевала буря эмоций.
– Как же так, Танечка? – выдохнула Дунаева, уже не сдерживая крупных соленых капель. – Это завод?
– Да кто его знает? Врачи говорят, что завод. С другой стороны, у нас там, на пенсию столько народу поуходило. Они всю жизнь на заводе проработали и ничего – живут и нянчат правнуков.
– Девочкам скажешь?
Карасева поспешно поправила произведение больной дизайнерской фантазии, а чтобы скрыть следы расстройства, она начала интенсивно постукивать подушечками пальцев под глазами.
– Не знаю… Не могу я что-то… Как о таком скажешь? И зачем? Ты им скажи, потом, как бы между прочим, – с трудом выдавила Карасева. Меньше всего ей хотелось вкушать на десерт жалость на встрече одноклассниц. Она все знала и без излишних причитаний: рак – это серьезное испытание, это несправедливость, свалившаяся на нее и что итог в этой непростой схватке с недугом, к сожалению, предсказуем – смерть. Таня страдала и до ужаса боялась рубежа. Долгая борьба с болезнью вымотала ее и сделала очень уязвимой, восприимчивой к колебаниям настроения собеседников. Вот и в данный момент слезы Дуни заставили ее сожалеть о том, что она открыла свою тайну. Зашевелилась Баль. Заметив это, Дунаева поспешно вытерла глаза вытянутым рукавом и усилием воли заставила себя успокоиться.
– Я, конечно, дико извиняюсь, но я все слышала, – проскрипел голос из тарелки.
– Не вовремя ты проснулась, Баля, – тихо выругалась Карасева и добавила: – Ты не болтай за столом, ладно?
– Карасик, я тебя хоть раз того? Подводила? Обижаешь, командир!
– Может, помочь чем-нибудь? – Участливо произнесла Дуня, жалобно смотря под шляпу подруги.
– Боюсь, что уже ничем. Хотя… вы приезжайте, когда… ну, ты понимаешь, – торопливо произнесла Карасева, с опаской глядя на приближающихся к столику Таню и Ксюшу.
– Куда? Куда приезжать? Я все слышала! Скажите остальным! – взвизгнула Борковская и подскочила к Карасику в ожидании ответа. Сидящие за столом женщины недовольно уставились на самую любопытную Таню, но она не унималась и продолжала блажить на весь зал кафешки:
– Нет, вы тут о чем-то тихонько договариваетесь прямо у нас под носом, а кто-то вообще не в курсе!
– Заткнись, Борковская, – со злостью процедила сквозь зубы Таня Баль.
– Не хамите, женщина! Ты лучше лист петрушки со щеки убери.
– Ты, Танька, как всегда: слышишь звон, да не знаешь где он. Недаром тебя колокольчиком звали, – усмехнулась Баль, предвкушая очередную скандальную грозу. – Хочешь, чтобы твою тайну знал весь город? Таня Борковская – колокольчик – самый надежный радиоузел!
Баля взяла салфетку и неторопливо вытерла лицо, не сводя глаз с неугомонной одноклассницы.
– Это неправда! – обиженно взвизгнула Борковская, возмущенно размахивая руками. – Я никогда не трепалась. Дуня, скажи ей… Ну?
