Я погладил ее руку. Маккейл с грустью смотрела на меня.
— Конечно, тебе пора возвращаться к работе. Сколько времени я у тебя отняла.
— Ты не отняла ничего, что бы не принадлежало тебе.
Слабая улыбка тронула ее губы.
— Ну и как там Кайл? Справляется?
— Занят по горло, — произнес я, стараясь скрыть гнев.
— Досталось ему. Надо же, как я была неправа в своих суждениях.
Маккейл по-детски закатила глаза, будто не могла поверить в собственную глупость.
— Да. Он оказался невероятным…
Докончить фразу у меня не было сил.
— Ты согласен, что в этом году он заслужил большой рождественский бонус?
Этого выдержать я уже не мог.
— Прости, мне надо в туалет.
Я вышел в туалет, заперся там и пинал пластмассовое мусорное ведро до тех пор, пока оно не раскололось.
ГЛАВА 11
«Сегодня Маккейл вернулась домой. Каким бы радостным для меня ни было ее возвращение, я отчетливо понимаю: наша жизнь никогда уже не станет прежней. Но могло быть и хуже; я мог вернуться домой один».
Из дневника Алана Кристофферсона
Мой прежний мир лежал в руинах, однако день возвращения Маккейл домой для меня был сродни рождественскому празднику. Во всяком случае, пока я не уложил ее спать. Тогда меня обступила реальность. Я прослушал записи с автоответчика. Звонков было около сотни. Малую их часть составляли слова ободрения и утешения. Большинство звонков касалось просроченных выплат. Я взял ручку, лист бумаги и начал последовательно выписывать их даты и содержание.
С каждым днем требования заплатить по счетам становились все более настойчивыми и даже угрожающими.
Увы, Маккейл не умела считать деньги. Хотя мой отец работал финансистом, я тоже не унаследовал его дисциплины в обращении с деньгами. Рекламное агентство «Мэджик» взлетело ввысь подобно фейерверку. Открылись возможности, которых не было прежде. Естественно, нам с Маккейл захотелось всего и сразу. Мы купили просторный дом, обзавелись дорогими автомобилями, ездили отдыхать, куда душа пожелает. Помимо этого, приобрели множество вещей, отвечавших нашим сиюминутным желаниям. Маккейл не умела и не любила готовить, и мы почти каждый вечер отправлялись в ресторан.
— Единственное блюдо, которое мне по силам, — это заказ столика, — обожала повторять Маккейл.
Помимо этого, она с расточительной щедростью откликалась на нужды любых благотворительных организаций: от «Марша десятицентовиков»
[5]
до «Спасем борзую». Наша продуктовая кладовая была забита нераспечатанными пачками печенья, которое продавали гёрл-скаутские организации с целью сбора средств. Всякий раз, когда обнаруживалось, что деньги на исходе, Маккейл говорила:
— Ты же у меня талантливый. Ты заработаешь больше.
Еще до той трагической пятницы и развала агентства наше финансовое положение было весьма шатким. Мы срывали сроки всех выплат, оформили вторую закладную на дом, а на наших кредитных карточках не было ни цента. Это напоминало хождение по канату. И когда мы больше всего нуждались в деньгах, кто-то взял и перерезал его.
Оплатой счетов занималась Маккейл. Было ясно, что она просрочила несколько выплат подряд, а деньги потратила неизвестно куда. Помимо телефонных звонков, на полу, возле задней двери, высилась кипа счетов. Когда я увидел их в первый раз, у меня не хватило решимости разобраться, что к чему, и я просто ушел.
Кто-то однажды сказал: «Мы можем отрицать реальность, но не можем отрицать последствий отрицания реальности». Первые последствия обозначились в воскресенье днем. Я убирал со стола после ленча, когда раздался звонок в дверь. Я увидел на пороге двоих мужчин. Один был примерно моего роста и телосложения, только лет на десять старше и лысый. У второго волосы были песочного цвета, а видом своим он напоминал линейного игрока из футбольного «Сиэтл сихокс».
— Вы — Алан Кристофферсон? — спросил лысоватый.
— Да.
— Мы из лизинговой компании «Эвейт лизинг», должны изъять взятые вами в кредит автомобили: двухместный спортивный «Лексус» и «Кадиллак-Эскалада».
— Послушайте, я только что забрал жену из больницы! Мы можем как-то договориться?
— Сожалеем, но переговоры не в нашей компетенции. Нам поручено забрать машины. Будьте любезны, проводите нас в гараж.
Я глядел на лысоватого, надеясь уловить хоть какой-то признак снисхождения. Увы! Этот человек просто выполнял свою работу. Я проводил их в гараж. Лысоватый предусмотрительно отошел от двери, чтобы не мешать мне набирать шифр на клавиатуре. Двери гаража открылись.
— Дайте мне немного времени. Я вытащу из автомобилей наши вещи.
— Пожалуйста.
Я извлек солнцезащитные очки, компакт-диски, зарядные устройства для мобильников. Затем отцепил автомобильные ключи и подал их лысоватому. Он залез в «Кадиллак». Его спутник открыл дверцу «Лексуса».
— Извините, — буркнул лысоватый.
Я смотрел вслед удаляющимся машинам. Потом закрыл двери гаража и вернулся в дом.
— Кто приходил? — спросила Маккейл.
— Люди из лизинговой компании, — хмуро ответил я. — Забрали наши автомобили.
— Прости, — прошептала Маккейл и отвернулась.
— Не волнуйся о пустяках. Всего-навсего машины. Не последние в нашей жизни.
Я вдруг почувствовал себя бедняком.
Все оказалось хуже. Вечером я нашел в себе силы посмотреть скопившиеся счета. В числе прочих там были первые счета из больницы. Сумма превышала четверть миллиона долларов.
«Я с этим справлюсь, — твердил я себе. — Только без паники. Не опускай руки. Ты нужен Маккейл».
ГЛАВА 12
«Сегодня произошло удивительное событие: у Маккейл начала шевелиться нога. Мы еще не отпраздновали это шампанским. Может, удача все-таки повернулась в нашу сторону?»
Из дневника Алана Кристофферсона
В понедельник утром я разбудил Маккейл в шесть часов. Я помог ей сходить в туалет, вымыл и одел. Затем перенес ее в кресло и стал готовить завтрак. Пока я занимался делами, в голове мелькнула мысль: «Сегодня первый день твоей оставшейся жизни». Мысль была вполне справедливой, однако не слишком оптимистичной. У меня появились новые ежедневные обязанности, и заниматься ими я буду до тех пор, пока мы с Маккейл не состаримся.
Мне претило оставлять Маккейл одну, но выбора не существовало. Рано или поздно это должно было случиться.
