Дачный дом стоял на холме в окружении других дачных домов, километрах в четырех от моря. И в трех от нашего кемпинга. Идти пешком далековато, и мы поехали на машине.
— Хм, все-таки я ожидала чего-то другого, — сказала Каролина, когда мы, опустив боковые стекла, пытались прочесть номера домов, что было отнюдь не просто, поскольку они либо вовсе отсутствовали, либо их закрывал плющ или иные растения.
— Только что миновали пятьдесят третий дом, потом пятьдесят пятый, а теперь номера опять убывают. — Я притормозил, высунул голову из окна. — Тридцать второй, черт побери! В каком смысле ты ожидала другого?
— Не знаю. Может, чего-то более артистичного…
В конце тупиковой улицы я развернул машину. Кстати говоря, мы добрались до самой высокой точки. Вдали синела полоска моря, а внизу змеилась дорога, ведущая к пляжу. Я искоса глянул на жену. Много лет назад она тоже чуть не вышла за зануду. Впервые я увидел ее на вечеринке. У друзей, на обычном дне рождения. Каролина была давней подругой жены именинника. Зануда ничьим другом не был. Сопровождал ее. «Я никого больше тут не знаю, — сообщил он мне, когда мы стояли возле буфета с закусками. Он отставил стакан с колой, извлек из кармана трубку. — Пришел вместе с подругой». Я смотрел на его пальцы, набивающие трубку табаком. «Какой женщине хочется иметь мужа с трубкой?» — подумал я. А через секунду около него появилась Каролина. «Может, уйдем? — сказала она зануде. — Я неважно себя чувствую». Порой контраст между мужчиной и женщиной так велик, что сам собой возникает вопрос, не входят ли здесь в расчет еще и другие факторы. Финансовые, к примеру. Или, скажем, имеющие касательство к статусу и славе. Двадцатилетняя фотомодель рядом с шестидесятилетним миллионером. Ослепительная красотка рядом с до невозможности уродливым футболистом. Конечно, не с игроком из третьей лиги, даже не с игроком из третьей лиги, но с внешностью Дэвида Бекхэма. Не-ет, с футболистом мирового класса. Правда, волосы у него сальные, жидкие, а улыбка открывает скорее десны, чем зубы. Таков уговор. Фотомодели к лицу свет прожекторов. Она может свободно ходить по магазинам в Милане и Нью-Йорке. Уродливый футболист и старый миллионер демонстрируют, что способны покорить самых красивых женщин на свете. Но иной раз мысль об уговоре возникает не сразу. Вот и думаешь: как, скажите на милость, такое возможно? Что она нашла в этом зануде?
«О, sorry», — сказала Каролина, протягивая мне руку.
«Марк», — представился я, пожимая ей руку. Вначале я подавил соблазн задержать ее руку в своей дольше, чем допускают приличия. Потом подавил соблазн сказать что-нибудь «остроумное и веселое». Глянул на зануду, который успел раскурить трубку и выпустить несколько густых клубов дыма. И тут сработала интуиция. Остроумничать мне совершенно незачем. Я и без того остроумен и весел. Во всяком случае, куда остроумнее и веселее зануды.
Выше я упоминал о своей внешности. И должен лишь добавить, что с первого взгляда меня за доктора не примешь. По крайней мере, на деньрожденных вечеринках. «Здесь есть врач?» — кричат люди, когда кто-нибудь падает в обморок или ранит руку о разбитый бокал. На меня сперва даже и не смотрят. Мужчина в не очень новых кроссовках, не очень чистых джинсах и футболке навыпуск. С нарочито растрепанными волосами. Волос у меня полно. Прежде чем идти на день рождения, я стою перед зеркалом. Подношу руки к вискам и быстро двигаю вверх-вниз. Тогда получается как надо.
Я посмотрел на женщину, которая назвалась Каролиной. И вдруг понял, отчего она с этим занудой. Биологические часы. Она глянула на часы и решила, что время начинает поджимать. Но жалко-то как! Я посмотрел на зануду. Гены явно слабенькие. Дети, пожалуй, будут некрасивые. Некрасивые дети, которых отец, дымя трубкой, станет забирать из школы. Я вспомнил, как она сказала, что неважно себя чувствует, и сердце неожиданно учащенно забилось. Неужели я опоздал? Эта мысль привела меня в такой ужас, что я отбросил все условности и заговорил напрямик.
Если она беременна, то мне как мужчине уже неинтересна. С беременной женщиной я разве что перекинусь одной-двумя вежливыми фразами и оставлю ее зануде. Ребенок будет расти в доме, где вонища трубочного табака насквозь пропитывает одежду, мебель, гардины.
«Некоторые женщины думают, что во время беременности спиртное пить нельзя, — сказал я. — Но от бокальчика красного вина никакого вреда нет. Даже наоборот. Помогает расслабиться, и нерожденному ребенку тоже».
Каролина покраснела. Я было испугался, что угадал, но тут она бросила беглый взгляд на зануду и опять посмотрела на меня.
«Я… мы… мы пытаемся, — сказала она. — Завести ребенка. Но пока безуспешно».
Я подавил глубокий вздох. Вздох облегчения.
«Не сердитесь, — сказал я. — Вы, наверно, спрашиваете себя, какое мне дело. Видите ли, это чисто профессиональное. Когда женщины говорят, что неважно себя чувствуют, я сразу думаю… ну, об этом».
Она прищурилась. «Профессиональное? — спросили прищуренные глаза. — И какова же профессия?»
«Я домашний врач», — уточнил я.
Не сводя с нее глаз, я провел пальцами по волосам, небрежно откинув их назад и тем взъерошив еще сильнее. На зануду я больше не смотрел. Для меня он как бы уже не существовал. Мы как бы остались вдвоем. Задним числом я думаю, так оно и было.
«Домашний доктор», — улыбнулась Каролина. И даже не дала себе труда скрыть короткий, оценивающий взгляд, каким скользнула по моей фигуре. Увиденное явно ей понравилось, поскольку улыбка стала шире, обнажила красивые зубы.
«О чем ты тогда думала?» — спрашивал я ее впоследствии. Не один раз, а раза по два в году. Даже спустя много времени после первого поцелуя мы оба с удовольствием восстанавливали в памяти нашу первую встречу.
«Я думала: такое мне бы в голову не пришло! — всегда отвечала Каролина. — Домашний врач! Какой забавный домашний врач, — думала я. Лохматый, одет небрежно. А ты? Ты о чем думал?»
Я думал: господи, на что ей этот зануда? Жалко ведь красотку. Такая веселая красивая женщина — и должна сидеть в трубочном дыму.
«Если ты впрямь неважно себя чувствуешь, Каролина, — послышался откуда-то извне голос зануды-курильщика, — давай лучше уйдем».
«Пожалуй, я все же ненадолго останусь, — ответила она. — Выпью еще бокальчик красного вина».
— Смотри, папа! Вон там! — крикнула на заднем сиденье Лиза.
— Что? — Я нажал на тормоз. — Где?
— Вон там! Видишь, мальчик идет? Это Алекс.
17
— Кому еще сардинок? Тут их больше чем достаточно. — Ралф вытер пальцы о свою майку и одного за другим обвел нас вопросительным взглядом. — Каролина? Эмманюель, you want some more? You can have it
[6]
. Да уж, — он повернулся к Стэнли, подмигнул ему, — с английским надо соблюдать осторожность. Марк, а ты? Давай, ты же врач. Сардинки — пища здоровая. Полезные жиры, верно?
