Если бы Юлия отвела глаза, мы оба поняли бы, что каждый знает. Для меня этого было бы достаточно.
Но она глаз не отвела. Только хихикнула и подтолкнула Стэнли: мол, не задерживайся, переходи к следующему кадру.
— Смотри! — вдруг воскликнула Лиза. — Тот ослик!
Мы все трое воззрились на нее.
— Ослик из кемпинга! — сказала Лиза. — Тот печальный ослик, папа!
Я наклонился поближе к экрану. В самом деле ослик, высунувший голову поверх деревянной ограды.
— Тебе знаком этот ослик, Лиза? — смеясь спросил Стэнли. — Наверно, ты видела его в зоосаде. По крайней мере, снимал я его там. Помните? Тамошний зоосад, самый что ни на есть заурядный, я побывал там уже после вашего отъезда… Ах, ну конечно же, вам он знаком. Вы ведь отвозили туда птенчика. Ты с папой.
— Но тогда ослика там еще не было, — сказала Лиза.
— Откуда ты знаешь, что ослик тот самый? — быстро спросил я.
— Так видно же, — ответила Лиза. — Там еще лама была. А ламу ты тоже фотографировал, Стэнли?
Стэнли откинулся на спинку стула, обнял за плечи мою младшую дочку.
— Ламу я там не снимал, солнышко, — сказал он. — Но я, конечно, тебе верю. Думаю, лама тоже была там.
— Папа, иди сюда!
Я сидел с закрытыми глазами и теперь открыл их. Юлия стояла в начале трамплина. Солнце слепило мне глаза, поэтому я плохо различал ее лицо.
— О’кей, — сказал я.
Стэнли уже отснял целую серию ее фотографий. Здесь, в саду. На пляже. Завтра состоится официальная shoot
[38]
. С костюмершей и визажистом. Пока ничего конкретного, сказал Стэнли, но интерес достаточно большой. Он перечислил названия ряда крупных модных и киношных журналов. Несколько раз он снимал и Лизу.
«Сколько тебе сейчас? — спросил он у нее. — Двенадцать? Замечательно. Возможно, тебе придется еще подождать, но в любое время может подвернуться какой-нибудь журнал. Которому как раз ты и подходишь».
По приезде в Америку я перестал думать о слесаре. Разве что как об организме. Организме, который дышит. О сердце, которое бьется. Смотрел на Юлию, стоявшую уже посередине трамплина. Опять постарался не думать о нем. Успешно. Улыбнулся дочери.
— Папа, ну иди же.
Я сделал попытку встать, потом опять опустился в кресло. Подождал, пока она дойдет до конца трамплина.
Она повернулась ко мне лицом. Подходящая минута миновала, так я решил. Подходящая минута канула в прошлое. Моя дочь была будущим.
Мы посмотрели друг на друга. Сначала я смотрел на нее как на девочку. Потом как на женщину. А потом она прыгнула.
