Прежде чем уйти домой, Гордеев по обыкновению выяснил, кто
из его команды чем занимается. На месте по-прежнему была только Каменская,
остальные – в бегах. Среди прочего Виктор Алексеевич выяснил, что Юра Коротков
успешно заканчивает дело об убийстве Плешкова, а Миша Доценко и Володя Ларцев
начали работать с Интерполом, чтобы попытаться выяснить, не связана ли смерть
Ирины Сергеевны Филатовой с международной мафией.
– Домой пора, Анастасия, чего ты тут высиживаешь? Время
девятый час. Давай, давай, оторви задницу от стула, пойдем, пройдемся пешочком.
Настя сунула в необъятную сумку две толстые папки,
принесенные из института, чтобы дома их просмотреть.
Полковник Гордеев и майор Каменская шли не торопясь по
Бульварному кольцу и мирно рассуждали о том, что самая лучшая ложь – это
недосказанная правда. А за ними высоко в выцветшем от жары небе плыло облачко,
то самое, которое витало над Виктором Алексеевичем уже несколько дней. Только
было это облачко уже не таким легким и не таким светлым, как раньше. Но ни
Гордеев, ни Настя его не заметили.
* * *
В субботу, прочитав очередную порцию привезенных из
института материалов и выйдя с работы, Настя Каменская не пошла, как обычно, в
сторону метро, а уселась за столик открытого павильона-закусочной,
расположенного как раз в том месте, где Петровку пересекает бульвар. После
неудачного падения в гололедицу у Насти побаливала спина, и носить тяжести ей
было трудно. Чтобы не ехать на работу в воскресенье и при этом не потерять
драгоценного времени, она нагрузила сумку бумагами Филатовой и договорилась с
Лешей, что он за ней заедет. Леша в отличие от своей подруги не отличался
умением планировать маршруты и рассчитывать время, поэтому Настя, взяв в
павильончике чашку кофе и стакан сока, раскрыла толстую переплетенную рукопись
и приготовилась к долгому ожиданию.
Рукопись оказалась кандидатской диссертацией Филатовой, и
Настя с одобрением отметила не просто хороший, а какой-то легкий стиль изложения.
Отслеживая путь движения информации от момента совершения преступления до
момента попадания в уголовную статистику, Ирина словно рассказывала
увлекательную приключенческую повесть, где главного героя на пути к заветной
цели подстерегают коварные враги: незнание закона, недоверие к органам милиции,
жалость к преступнику и многие, многие другие. Так легко и красиво мог писать
только человек, по-настоящему разбирающийся в проблеме и увлеченный ею. Настя
перелистала таблицы, приведенные в приложении, и смутное, неясное пока
беспокойство закралось в ее расплавленный на жаре мозг. Но Настя не успела его
ощутить, потому что за соседний столик усаживалась женщина, приковавшая ее
внимание. Свыкшаяся с собственной невзрачностью, Настя остро реагировала на
чужую красоту, не уставала восхищаться ею и даже наслаждаться. Вот и теперь она
пристально рассматривала незнакомку, не забывая обращать внимание и на ее
спутника.
Женщина была по-настоящему красива: высокая, стройная, с
густыми темно-рыжими, почти каштановыми волосами, тяжелым покрывалом лежащими
на плечах и спине. Движения ее были порывистыми, словно она с трудом сдерживала
рвущиеся наружу энергию и темперамент. Вот она закинула ногу на ногу, и было в
этом некое обещание, томительное и неопределенное. Ее спутник весь подался
вперед, но взял себя в руки и расслабленно откинулся на спинку колченогого
стула. Вот женщина запустила руку с наманикюренными пальцами в волосы, как
большим гребнем провела сверху вниз. Сверкнул на солнце бронзовый лак ногтей, и
будто язычки пламени вспыхнули в роскошной темно-рыжей гриве. Иногда женщина
встряхивала головой, и бежала по ее длинным волосам волна, плавно переходя на
спину и добегая, чудилось Насте, по ногам до самых кончиков пальцев в открытых
босоножках. Страстная, распространяющая вокруг себя какую-то огненную ауру,
женщина напоминала Насте молодую норовистую кобылу с длинной рыжей гривой и
мускулами, играющими под холеной лоснящейся кожей. Она жадно впитывала каждый
жест красавицы, чутким ухом ловила хрипловатый смех и немного странные
интонации. Обладая абсолютным слухом и хорошо разбираясь в иностранных языках,
Настя подумала, что так интонируют фразы только англичане, хотя женщина
говорила по-русски бегло и без малейшего акцента. «Скорее всего долго жила за
границей», – подумала она, с сожалением заметив почти бегущего по аллее
Лешу.
Оставшуюся часть субботы и все воскресенье Настя провела,
лежа на полу (даже тех нескольких сотен метров, которые ей пришлось тащить
неподъемную сумку, оказалось достаточно, чтобы спина снова разболелась) и
обложившись документами и рукописями, черновиками и расчетами Ирины Филатовой.
Ирина была человеком аккуратным, писала красивым четким почерком и даже
черновые графики и рисунки вычерчивала по линейке на миллиметровой бумаге.
Настя взяла в руки листок с надписью: «Следственная работа. Владимирская обл.».
На графике фломастерами разных цветов прочерчены четыре линии, обозначенные:
«Закончено расследованием», «Приостановлено», «Передано в суд», «Передано на
общественность». Линия, обозначающая количество законченных дел, была почти
прямой. Зато идущие до 1985 года параллельно линии «Передано в суд» и «Передано
на общественность» вдруг стали резко расходиться в разные стороны, первая –
вниз, вторая – круто вверх. Внизу под рисунком убористая приписка: «Выяснить,
не менялся ли в 1985 г. прокурорский корпус. Если нет, запросить карточки ф.
2». Молодец, Ирина Сергеевна, одобрительно подумала Настя, хоть ты ни одного
дня в следствии не работала, но знаешь, где что искать. Если уголовное дело
прекращается с применением мер общественного воздействия, то либо виновный не
представляет большой общественной опасности, либо следователь знает, что
доказательства по делу слабоваты и в суде обвинение развалится, как карточный
домик, либо прокуратура ужесточила требования к доказанности обвинения.
Настя внимательно просмотрела все материалы. Странно, но не
удалось обнаружить никаких признаков того, что Филатова готовила монографию.
Книга стоит в плане на текущий год, уже середина июня, а среди бумаг – ни
черновиков, ни плана-проспекта, ни набросков – ничего. Открыв прочитанную еще
вчера диссертацию, Настя вспомнила, что именно показалось ей выпадающим из
общей картины.
– Леша! – крикнула она. – Принеси мне
телефонный справочник, он на холодильнике.
Страстный любитель пасьянсов, Леша оторвался от «Могилы
Наполеона», которую безуспешно раскладывал уже несколько часов, и, прихватив
толстый справочник, зашел в комнату.
– Может, тебя поднять? – заботливо спросил он,
зная, что, когда у Насти болит спина, она может либо лежать, либо стоять, но
перемещаться из одного положения в другое ей приходится только с посторонней
помощью.
– Пока не надо. И будь добр, подай мне во-он ту стопку
блокнотов на столе.
Настя заглянула в телефонный справочник и стала медленно
листать записную книжку и блокноты-ежедневники Ирины. Видно, Филатова была не
очень-то общительна, не стремилась расширить круг знакомств. Судя по
обнаруженному в книжке служебному телефону начальника информационного центра
ГУВД, который ушел на пенсию еще в 1981 году, записи вносились на протяжении
как минимум десяти-пятнадцати лет, и все Иринины знакомые, появившиеся за это
время, вполне сюда уместились.
