– Ты с ним и голос меняла?
– Конечно.
– Скажи что-нибудь, мне интересно, как ты с ним
разговаривала, – попросил Дима.
Низким голосом, в котором явственно слышались англоязычные
интонации, Настя произнесла:
– Мне кажется, Дмитрий Владимирович, вы предпринимаете
попытки меня соблазнить. Я полагаю, что вы человек трезвомыслящий и отдаете
себе отчет в полной безнадежности вашего предприятия.
Она скользнула вниз, и белая пена укрыла ее до самого
подбородка.
* * *
– Ну, ожила? – спросил Захаров, когда Настя,
укутанная в длинный халат, вышла из ванной. – Я чай заварил. Садись,
рассказывай.
– Мне перед сном чай нельзя, – помотала головой
Настя. – Я яблоко погрызу. Значит, так, Димуля. Первое. Александр
Евгеньевич Павлов хорошо ориентируется в тексте своей диссертации, помнит его и
достаточно связно излагает. Но я абсолютно убеждена, что он ее не писал. Он
всего лишь добросовестно выучил ее. Он не смог ответить ни на один вопрос, на
который ответил бы любой настоящий автор.
– Значит, Филатова не преувеличивала, когда говорила
мне в машине, что начальникам диссертации пишут профессора? Я, честно говоря,
ей не поверил.
– Зря. Очень распространенная практика. Я это
специально выяснила. Теперь второе. Свою монографию Ирина Сергеевна Филатова
писала, несомненно, сама. Среди ее бумаг есть переводы всех зарубежных работ,
на которые она ссылается, причем переводы не официальные, а рукописные,
выполненные ею же. Она хорошо владела английским. Стиль, логика, подача
материала – все указывает на ее авторство.
– А что, были какие-то сомнения?
– Посуди сам. План на следующий год верстается в
сентябре. До этого долгое время Филатова отказывается заниматься докторской
диссертацией, она постоянно загружена текущей научной работой. Наконец, после
длительных уговоров, она заявляет в план монографию, происходит это в сентябре
прошлого года, а уже к Новому году книга отпечатана начисто. Ее адъюнкт получает
экземпляр, по его словам, сразу после праздников. Когда она успела ее написать?
– Бывает же, что все материалы и наброски уже готовы,
остается только скомпоновать их. Это не занимает много времени.
– Бывает, – согласилась Настя. – Но где эти
наброски? Я не нашла ничего, ни одного самого малюсенького листочка. Такое
может быть только в том случае, если книгу ей кто-то написал. Или она украла
рукопись. Но все это не так, потому что, повторяю, ее авторство сомнению не
подлежит.
– Ты видишь какую-то связь между диссертацией Павлова и
этой монографией? – недоверчиво спросил Дима.
– Самую прямую. – Настя вздохнула. – Тексты
абсолютно идентичны. Слово в слово. Только названия разные. У Павлова –
«Криминологическая характеристика консенсуальных деликтов в сфере советского
государственного управления», а у Филатовой «Криминология. Коррупция. Власть».
Да по существу и названия не так уж отличаются, консенсуальные деликты в сфере
государственного управления – это эвфемизм, характерный для того периода, когда
Павлов защищался. На самом деле это завуалированное название коррупции.
– Ничего не понимаю. В восемьдесят седьмом году кто-то
пишет Павлову диссертацию, а спустя четыре года Филатова самостоятельно пишет
точно такую же работу? Настя, не морочь мне голову.
– А ты не допускаешь, что этим «кто-то» и была
Филатова? Почему бы ей не написать Павлову диссертацию за деньги? Тогда, по
крайней мере, ясно, что Павлов действительно давно знает ее, но не хочет
афишировать деловой характер знакомства и прикрывается амурными делами. Здесь
многое не сходится, согласна, но в качестве рабочей гипотезы подойдет. Во
всяком случае, эта гипотеза объясняет отсутствие черновых материалов и
невероятную скорость написания книги. Павлов чем-то очень обидел Ирину, и она
решилась на публикацию давно написанной рукописи. Если бы Павлов поднял скандал
и обвинил ее в плагиате, она бы в два счета доказала свое авторство.
– А что у тебя не сходится? По-моему, вполне
правдоподобно.
– Нет, в этой гипотезе дыр больше, чем связок. В одну
дыру у меня провалился автореферат диссертации Павлова, который Филатова искала
по названию, а не по фамилии автора. В другой дыре торчит голова какого-то
Владимира Николаевича. И вообще это не вяжется с ее характером: написать
кому-то работу, получить за это деньги, а потом пытаться при помощи этой же
работы пролезть в докторантуру. Мошенническим путем собрать два урожая с одного
посева. Нет, не вяжется. Если бы она написала диссертацию за деньги, то не
стала бы публиковать книгу. И наоборот, она опубликовала бы книгу только в том
случае, если бы не было этой истории с диссертацией. Или – или. И анализ
статистики по Энской области никак сюда не приклеивается. Ирина искала
компромат на Павлова, это совершенно очевидно. Зачем?
– Может быть, чтобы он не возникал, когда она
опубликует книгу?
– Слишком сложно, – покачала головой Настя. –
Ей незачем было бояться этого. Любая филологическая экспертиза подтвердит ее
авторство. И потом, заткнуть рот Павлову – вовсе не решение вопроса. Кто угодно
может прочитать и диссертацию, и монографию, тем более что они посвящены одной
проблеме. Нет, тут что-то другое. Но самое главное – непонятно, какое отношение
все эти научные дела имеют к убийству. Пойдем-ка спать, Димуля. В постели лучше
думается.
– Женщина, у которой постель ассоциируется с местом для
размышлений, совершенно безнадежна, – шутливо вздохнул Захаров.
Но Дима Захаров ошибался, Настя вовсе не была так уж
безнадежна. Просто она привыкла решать задачи последовательно, по мере их возникновения.
Лежа в постели в маленькой комнате квартиры
Гордеева-младшего, она снова и снова пыталась составить такое уравнение, при
решении которого в ответе получились бы два идентичных текста и один труп. Было
почти четыре часа утра, когда уравнение наконец составилось.
Настя встала, накинула халат и на цыпочках подошла к
комнате, в которой спал Дима. Дверь была распахнута настежь, Настя осторожно
заглянула в комнату.
– Дима, – шепотом позвала она.
Тот мгновенно открыл глаза, словно и не спал.
– Ты чего не спишь? – спросил он тоже шепотом.
– Я решила.
– Что ты решила?
– Задачку. Я все поняла. У меня возникли новые вопросы,
но зато не осталось ни одной дыры.
Дима включил лампу у изголовья и посмотрел на Настино
сияющее лицо и сверкающие от радости ярко-голубые глаза.
– Сумасшедшая! – тихо проговорил он с
улыбкой. – Для тебя решенная задачка слаще шоколадной конфеты. Иди сюда.
Настя вытянулась рядом с ним на диване, обняла за шею и
возбужденно зашептала:
– Скорей бы утро! Тогда я смогу кое-что выяснить…
– Замолчи, – одними губами произнес Дима, крепко
прижимая ее к себе и целуя. – Хватит быть умницей. Побудь хоть немного
просто женщиной…
