Галл хорошо понимал, что, независимо от того, какие
показания он даст, доживет он, самое большее, до окончания следствия, потом ОНИ
его все равно достанут. Но жить так долго он и не собирался. При обыске во
время задержания у него отобрали все, что было в карманах, в том числе и спасительную
салатового цвета таблетку. Но он найдет способ до нее добраться. В конце
концов, это не так уж сложно. Пакет с изъятыми при обыске вещами лежал здесь
же, на столе у Гордеева.
Сам Виктор Алексеевич тоже события не форсировал. Он
подробно расспрашивал задержанного о Павлове, о том, подо что у него вымогали
деньги, чем шантажировали. Он, казалось, полностью принял версию Галла, во
всяком случае, задаваемые им вопросы за рамки этой версии на первый взгляд не
выходили.
Наконец Галл решил, что время настало.
– У меня к вам просьба, если позволите, –
обратился он к полковнику.
– Пожалуйста, – с готовностью отозвался Гордеев.
– При обыске у меня отобрали лекарство, я бы хотел его
принять, очень болит желудок. Можно?
– Конечно, конечно, – засуетился полковник,
открывая пакет. – Это?
Он достал салатового цвета пилюлю, налил в стакан воду,
протянул Галлу.
– Может быть, врача вызвать? – заботливо спросил
он.
Галл улыбнулся, отрицательно качнул головой, положил
таблетку в рот и запил водой.
* * *
Закончив работу, Юра Коротков и Коля Селуянов решили, прежде
чем идти по домам, выпить кофе.
– Пойди стрельни у Аськи, у нее в столе целая
банка, – сказал Коротков, протягивая товарищу ключи от кабинета Каменской.
– Убьет, – с сомнением покачал головой Селуянов.
– А ты покайся, тогда не убьет. Иди, иди, –
засмеялся Коротков.
Когда кофе был наполовину выпит, Селуянов спросил:
– А что за фокус был с цифрами? Я так и не понял.
– Никто не понял бы, если бы она про теорему Ферма не
сказала. Тогда Колобок догадался, что нужно звонить Лешке Чистякову.
Оказывается, когда они еще в физматшколе учились, у них такое упражнение было –
найти формулу простого числа. Ну вроде как у нас – выбить пятьсот из пятисот. В
принципе, наверное, возможно, но что-то пока ни у кого не получилось. И Аська
тогда предложила: давай найдем сначала формулу нечетного непростого числа, а
потом пойдем от обратного. Ты, говорит, возьми число девять, а я возьму число
пятнадцать. Сидели они сидели, решали-решали, потом в кино пошли, на какой-то
французский детектив, а в нем очень похожая ситуация развивалась: преступник
хочет подбросить кому-то улики и инсценировать самоубийство. И вдруг Аська
говорит: все, мол, понятно, даже смотреть неинтересно, пошли отсюда, лучше
будем формулу девяти и пятнадцати искать. Вот такая история. А я, как дурак, к
чему только эти цифры не прикладывал: и к адресам, и к номерам машин, и к
телефонам. Кстати, Лешка нам как раз и подсказал насчет сцены у кассы на
платформе. Знаешь, когда люди столько лет вместе, у них вырабатывается свой
язык, который постороннему не понять. Короче говоря, все эти слова у кассы
должны были означать: не ломись в открытую дверь, Аська же умница, она их
правильно перевела с птичьего языка на человеческий: не входи в ту дверь,
которая будет открыта, ищи ту, которая заперта.
– Фантастика! – восхищенно вздохнул Коля. –
Иногда так страшно бывает, когда представишь себе, на каком тоненьком волоске
подвешена вся наша работа. А ну как не оказалось бы дома этого Чистякова? Что
тогда?
– Считай, что нам повезло. И прикинь, сколько раз до
этого везло Галлу. Ему и сейчас повезло бы. Если бы не стечение обстоятельств,
дело по Филатовой не возбудили бы.
– Да, баланс, пожалуй, не в нашу пользу.
* * *
Галл неподвижно сидел перед Гордеевым, стараясь собраться с
мыслями. Он никак не мог понять, что же произошло. Ведь ему сказали, что смерть
будет мгновенной и безболезненной. Как же так?
Гордеев тоже молчал, внимательно наблюдая за задержанным
убийцей.
– Что-нибудь не так? – наконец спросил он. –
Если у вас и в самом деле болит желудок, лекарство должно помочь. Это
темпалгин, очень хорошее обезболивающее.
– Темпалгин? – рассеянно произнес Галл. –
Почему темпалгин?
– Послушайте, не могу же я позволить вам умереть прямо
в моем кабинете, – жестко сказал Гордеев. От его заботливости не осталось
и следа. – Лекарство вам подменили еще ночью. Вы что же, считаете нас
совсем никудышными работниками? И замысел был разгадан тогда же.
– Лариса? – спросил Галл одними губами.
– Конечно, – кивнул Гордеев. – Она вас
раскрутила, как мальчишку, и нашла способ сообщить нам о ваших планах.
– Поздравляю, – криво усмехнулся Галл. –
Профессионализм нашей милиции растет на глазах у изумленной публики.
– Не надо, прошу вас. Давайте обойдемся без взаимных
оскорблений. Я же не рассказываю вам, как упал ваш профессионализм и сколько
ошибок и глупостей вы совершили. И еще больше ошибок допустила ваша
организация, но уже с нашей помощью. Мы вынудили вас действовать в непривычных
для вас условиях, заставили делать то, чего вы раньше не делали и делать не
умеете. Поэтому сейчас вы здесь, а не в самолете Москва – Баку.
– Муртазов?
– Естественно. Разве вас не учили, что бизнесменов
нельзя запугивать такими методами? Они потому и преуспевают в коммерции, что у
них нормальная психика и трезвая голова. Они очень хорошо умеют считать, причем
не только деньги. А вы договариваться с людьми не умеете, это не ваш профиль.
Ваша профессия – лишать жизни тех, с кем не смогли договориться другие ваши
коллеги, которые знают, как это правильно делать. Универсальных специалистов не
бывает. Даже доктор технических наук, случается, не может починить дома кран. А
вы действовали до такой степени неграмотно, что женщина легко с вами
справилась.
Это было последней каплей. Галл сломался.
* * *
– Знаешь, чего я больше всего боялся? – говорил
Насте на другой день Гордеев. – Я боялся, что ты ошиблась с кличкой и у
Филатовой был вообще не Галл. Тогда вся комбинация пошла бы псу под хвост. У
нас ничего не вышло бы. Мне не удалось бы опорочить убийцу в глазах его хозяев,
а на это и был расчет. Ну признайся, Анастасия, пальцем в небо попала?
– Почти, – улыбнулась Настя. – Его любовь к
истории подвела. Вот, смотрите.
Она положила перед начальником фотографию, на которой была
запечатлена полка с книгами и безделушками.
– Мне с самого начала эта фотография не нравилась,
только я никак не могла сообразить, что в ней не так. Все смотрела на нее,
думала, но так и не придумала. А когда вы меня кличками озадачили, в голове
какой-то механизм сработал. Эти стеклянные фигурки – символы годов по
восточному календарю. Тигр, обезьяна, петух, овца и так далее. Я в доме у
Филатовой не была, но Зубов сделал много снимков, и по ним хорошо видно, что
все вещи и книги у них расставлены в идеальном порядке. Особенно это заметно по
собраниям сочинений. А в расположении фигурок есть некоторая… ну,
неправильность, что ли. Вроде они все расставлены как раз в том порядке, в
каком идут по календарю. Все, кроме вот этих двух: змеи и барана. Они стоят
рядом и чуть-чуть под углом друг к другу, хотя по календарю идут не подряд. У
галльских племен было языческое божество: змея с головой барана. Убийца провел
в квартире много времени, видно, заскучал и нашел себе развлечение, решил
посмотреть, как выглядит змея, если ей приставить баранью голову. А порядку
фигурок он значения не придал, поэтому и не поставил их на место. А может,
забыл или его что-то отвлекло.
