– Однако, – покачал головой Виктор
Алексеевич. – И на таком пустом месте ты сделала вывод? Хорошо, что я об
этом только сейчас узнал. Когда ты звонила, у тебя голос был такой уверенный,
что я не сомневался: основания для вывода у тебя достаточно крепкие.
– Но вывод-то оказался правильным, – возразила
Настя.
– Посмотрим, – усмехнулся Гордеев. – Спросим
у Галла, что он по этому поводу думает.
* * *
Всю вторую половину дня полковник опять допрашивал
задержанного. Когда его увели, Виктор Алексеевич заглянул к Каменской в
кабинет.
– Ну, Анастасия, с меня бутылка. Но я-то какой молодец,
я-то умница какая! – сказал он, сияя всем своим круглым лицом. – Как
это я в тебе, сопливой девчонке, в свое время разглядел гениального сыщика!
– Что случилось?
Настя уже «въезжала» в другое дело и поэтому не могла взять
в толк, о чем это говорит ее начальник.
– Я, Анастасия, мужик простой и без затей. Взял да и
спросил у Галла про фигурки и языческого бога.
– И что Галл?
– Представь себе, подтвердил. Ты оказалась права. Хотя
мне и сейчас с трудом в это верится. Между прочим, Лесников не
объявлялся? – круто свернул в сторону Гордеев. – В последние дни я
дело Шумилина совсем из виду выпустил.
– Там все в порядке, Виктор Алексеевич. Ковалев не
только сам умыл руки, но и Виноградова придерживает. Так что Ольшанский с
Лесниковым работают вовсю.
– Ну, слава богу, – вздохнул Гордеев.
* * *
Миша Доценко и Юра Коротков с головой ушли в писанину,
составляя отчет об операции. Мише не давал покоя один вопрос, и он наконец
решился его задать:
– Юра, а что было бы, если бы Галл согласился на
Настино предложение?
– На какое предложение? – поднял голову Юра.
– Ну, переспать с ней, чтобы доказать, что он не из
милиции. Неужели ей пришлось бы… – Миша не договорил. Все-таки он был еще очень
молод, старший лейтенант Доценко.
– Знаешь, в нашей работе часто бывают радости. Но чтобы
до них добраться, порой приходится сначала вываляться в грязи, – уклончиво
ответил Коротков.
Он с нежностью подумал о Люде Семеновой. До десятого июля
оставалось четыре дня.
