Часов около одиннадцати утра она спустилась в вестибюль и
купила все газеты, какие только нашлись, вплоть до завалявшихся под прилавком
рекламных бюллетеней месячной давности. Сунув объемистый пакет с прессой под
мышку, вышла из корпуса и примерно час бродила по санаторному парку, несколько
изменив привычный лечебный маршрут. Посидела на скамейке, читая газеты,
вернулась к себе и стала рисовать на отдельных листках замысловатые закорючки.
К середине дня у нее сложилась более или менее цельная
картина, в которой было множество пробелов, но Настя примерно представляла
себе, как их можно заполнить, что для этого нужно проверить и выяснить. Обида
на оперативника, допрашивавшего ее накануне, прошла бесследно. Она понимала,
что ее, как человека, видевшего убитого Алферова, вероятно, перед самой
смертью, наверняка будут допрашивать еще раз. Может быть, это будет другой
оперативник, а может быть, и следователь. Он будет не таким уставшим и
замученным, и ей удастся довести до его сведения все, что она надумала.
Следователь и в самом деле приехал. Ему отвели для работы
один из незанятых номеров, куда по очереди приглашали свидетелей. Анастасия
Каменская была в числе первых, с кем он захотел побеседовать. Ей почудился в
этом добрый знак.
Настя поклялась держать себя в руках. Она работала в розыске
не первый год и хорошо знала, как относятся работники милиции к заезжим
москвичам. Неприязнь тщательно скрывали за показным дружелюбием, давая выход
эмоциям, лишь только за сотрудником МУРа или министерства закрывалась дверь. Не
зная броду, столичные прикомандированные частенько ломали своими действиями
тщательно ведущиеся разработки, на которые было потрачено много времени и сил.
Их надо было устраивать в гостиницу, обеспечивать то связью с Москвой, то
транспортом, поить водкой, изображая гостеприимных хозяев, и, кроме головной
боли, такие наезды порой ничего не приносили. Конечно, бывали и исключения.
Если уж совсем честно, то исключений этих было больше, чем случаев,
подтверждающих правило. Но все равно отношение к «помощникам» из центра
оставляло желать много лучшего.
Учитывая это, Настя твердо решила проявить максимальную
деликатность. Не лезть со своими умозаключениями, едва переступив порог, а
дождаться удобного момента, когда следователь сам подойдет к нужному вопросу. В
конце концов, думала она, убийство есть убийство, и просто грех не помочь своим
же коллегам, коль имеется такая возможность.
Следователь был с ней вежлив, называл по имени-отчеству,
милостиво разрешил курить, если ей хочется. Худоба делала его по-юношески
нескладным, но исчерченное морщинами лицо и редкие волосы красноречиво заявляли
о возрасте. Костюм отглажен, рубашка свежая, галстук – в тон.
Настя ожидала, что следователь будет отрабатывать версию
убийства из ревности, продолжая линию, избранную еще вчера. Он, однако, начал
задавать ей вопросы о том, кто когда приехал и не пытался ли кто-нибудь в ее
присутствии или с ее помощью познакомиться с Алферовым. Настя поняла, что
проверяют версию о заказном убийстве. Головин вчера сказал ей, что убитый
работал шофером в какой-то фирме, возил лично самого гендиректора. Наверное,
подумала она, местный розыск уже созвонился с Москвой. Глядишь,
завтра-послезавтра и от Колобка кто-нибудь приедет. Настя повеселела.
– Анастасия Павловна, вы можете назвать день, когда
Алферов появился в санатории?
– Нет, не могу. Я обратила на него внимание только
тогда, когда он подошел ко мне в парке. Разве день приезда не указан в его
путевке и в журнале регистрации?
Следователь полностью проигнорировал ее вопрос, словно и не
слышал.
– А Добрынин знакомился с вами раньше Алферова или
после него?
– После. На следующий день.
– Он не просил вас познакомить его с Алферовым?
– Зачем? – удивилась Настя. – Они ведь жили в
одной комнате.
И снова следователь никак не отреагировал, а просто задал
следующий вопрос:
– Кто из них, Алферов или Добрынин, сказал вам, что они
живут в одной комнате?
– Добрынин. Они, кстати, и в столовой сидели вместе.
– Почему это «кстати»? – устало спросил
следователь.
– Потому что это означает, что они приехали
одновременно. Спросите у диетсестры, она вам объяснит. – Настя начала было
сердиться, но вовремя спохватилась. «Терпи», – сказала она себе.
– Кто еще за вами ухаживал за время пребывания в
санатории?
– Исмаилов Дамир Лутфирахманович, приехал из
Новосибирска, занимает люкс на втором этаже.
– Он не просил вас познакомить его с Алферовым?
– Нет.
– Он не задавал вам никаких вопросов о нем или о
Добрынине?
– Нет.
– Он появился раньше Алферова или позже?
– Я не знаю, когда приехал Алферов, и не могу сказать,
когда Исмаилов появился в Городе, но не позднее двадцать второго октября,
пятницы. Может быть, раньше, но то, что не позже – совершенно точно. А сам Исмаилов
сказал вам, когда он приехал?
– Анастасия Павловна, вы уже не впервые задаете мне
вопросы. Я не хочу быть невежливым, поэтому сначала я пытался дать вам понять
всю неуместность вашего поведения. Если вы не понимаете намеков, я вынужден вам
напомнить, что вы – свидетель и должны отвечать на вопросы, а не задавать их.
Прошу меня извинить.
«Терпи, – сцепив зубы, сказала себе Настя, –
терпи. Дело есть дело».
– Вы упоминали, что в пари участвовали трое. Вам
известно, кто был третьим участником игры?
– Он мне не представился. Добрынин утверждал, что его
зовут Евгений и он работает в санатории электриком. Алферов эти сведения не
опроверг. Однако…
– Минуту, – оборвал ее следователь, – значит,
вы хотите сказать, что когда вы познакомились с неким Евгением, то даже не
спросили, как его зовут? Как вы можете это объяснить?
– Я могу это объяснить только тем, что не имела ни
малейшего намерения с ним знакомиться. Он дважды пытался заговорить со мной, и
оба раза я эти попытки пресекла. Именно поэтому я и не стала спрашивать его
имени, дабы не создавать у него иллюзии моей готовности к поддержанию разговора
и продолжению знакомства. Я внятно объяснила?
– Анастасия Павловна, я не советую вам раздражаться. То
обстоятельство, что вы работник Главного управления внутренних дел Москвы, еще
не делает вас крупным специалистом в расследовании преступлений. Если вам
кажется, что вы лучше меня знаете, какие вопросы следует задавать при
расследовании убийства, то, смею вас уверить, вы ошибаетесь. Я занимаюсь своим
делом много лет, у меня, поверьте, есть некоторый опыт, и его вполне
достаточно, чтобы поддерживать раскрываемость убийств на уровне девяноста шести
процентов. В Москве, где вы изволите трудиться, раскрываемость подобных тяжких
преступлений несколько ниже. Верно? Поэтому давайте будем соблюдать правила
игры: я буду задавать вопросы, какие сочту нужным, и ждать от вас правдивых
ответов, а вы в свою очередь будете только отвечать на мои вопросы и не более
того. И не нужно эмоций, тем более отрицательных. Давайте продолжим. После
первого раза Евгений пытался еще раз завязать с вами знакомство?
