– Почему?
– В этом не было необходимости. Я не боюсь темноты и не
плутаю в трех соснах.
«В свете того, что Дамир сказал мне днем, мне показалось по
меньшей мере странным, что он не пошел меня проводить. Значит ли это, что в
предыдущий вечер и даже в первую половину дня существовала какая-то опасность,
вероятность наступления какого-то нежелательного события, предотвратить которое
вполне могло присутствие рядом со мной Дамира? А в тот вечер эта опасность
сначала была, недаром же он метался по парку и искал меня, а потом вдруг
растаяла, словно ее и не было, и Дамир даже не счел нужным почти в два часа
ночи проводить меня со второго этажа на пятый».
– Благодарю вас, Анастасия Павловна. Уверен, что это не
последняя наша встреча, мне придется еще раз допросить вас.
– Простите, можно мне все-таки задать один вопрос?
– Задавайте. Но не могу вам обещать, что отвечу на
него.
«Терпи, милая, терпи, осталось немного, потом все выяснится
и встанет на свои места».
– В карманах верхней одежды Алферова или в его комнате
не находили пачку сигарет «Аскор»? Черная твердая пачка с золотыми буквами.
– Нет. У вас больше нет вопросов, Анастасия Павловна?
Тогда еще раз благодарю, всего доброго.
Настя не помнила, как дошла до своей комнаты. Она уже ничего
не понимала. Ладно, он хам, считающий ниже своего достоинства обсуждать
профессиональные вопросы с женщиной. Но не дурак же он, в самом-то деле? Почему
же в таком случае он никак не отреагировал на ее последний вопрос? Он должен,
просто обязан был спросить ее, что за пачка, почему она могла остаться у
Алферова. Тогда она объяснила бы ему, что забыла эту пачку сигарет на скамейке.
Если Николай ее не нашел, тогда одно дело. Но если нашел и нес в руках или
положил в карман, то ее должны были при нем обнаружить. Обнаружили? Нет. Тогда
где она? Выпала при падении, когда его убивали? Значит, убивали его не в
номере. Дальше ход мыслей и рассуждений был очевиден для нее. И совершенно
непонятно, почему это не было так же очевидно для допрашивавшего ее
следователя.
Она заперла изнутри дверь и медленно, едва шевелясь, начала
готовить себе кофе. Руки дрожали, пальцы немели и плохо слушались, ноги были
словно чужие. Перед глазами мелькали противные черные точки, будто целый рой
мух носился взад-вперед по комнате. Внутри, в душе, постепенно разливался
мертвящий холод, от которого, ей казалось, даже пальцы на руках и ногах
становились ледяными. Радость от работы куда-то исчезла. Зато вернулась обида,
приведя с собой тоску и скуку.
* * *
Человечество делится на Мужчин и Женщин. Эта банальная
истина, вместо того чтобы просто констатировать биологический факт, постепенно
превратилась в правило, в руководство к действию, ориентируясь на которое
человечество стало выстраивать свой шаткий социум. По мере того как
продвигалось «строительство», правило было несколько расширено. Так, наряду с
основными категориями Мужчин и Женщин появились дополнительные, так сказать,
факультативные категории Женоподобных Мужчин и Мужеподобных Женщин. Факультативные
категории рассматриваются как нонсенс, достойный занесения в Красную книгу.
Руководствуясь основным правилом, мудрое человечество стало
придумывать разные по степени сложности игры: отдельно для мужчин, отдельно для
женщин, отдельно для смешанных команд. И так увлеклось процессом
социально-половой сегрегации, что не заметило, как границы, которые вначале
были какими-то невзаправдашними и тоже являлись больше ритуалом, частью игры,
вдруг из игрушечных превратились в самые что ни на есть настоящие, железобетонные,
пробить которые не в состоянии ни самый передовой ум, ни самое совершенное
оружие.
Белошвейкой должна быть женщина. Заниматься раскрытием
преступлений – мужчина. И все. И хоть тресни. Любопытно, что закройщиком и
модельером мужчина вполне может быть. Ив Сен-Лоран, Вячеслав Зайцев, а также
знаменитый дизайнер женских причесок Видал Сассун – тому подтверждение. И не
менее любопытно, что расследованием преступлений тоже может заниматься женщина.
Женщин-следователей едва ли не больше, чем следователей-мужчин.
Но уголовный розыск – епархия мужская, и не моги на нее посягать, глупая баба.
Ибо что традиционно считалось работой розыска? Личный сыск, засады, погони,
перестрелки, задержания и прочие погремушки, которыми тешила себя мальчишеская
романтика. Этими погремушками потрясали художественные и публицистические
произведения, а также изустно передающиеся баллады и сказания. Почему-то никто
не любил говорить о том, что раскрытие преступлений – работа умственная,
негромкая, невидная. Что, прежде чем идти демонстрировать чудеса личного сыска,
нужно не один час просидеть за столом, сосредоточенно перебирая в памяти места,
адреса, биографии, клички, приметы внешности, особенности речи и поведения, и
только потом идти туда, не знаю куда, и искать того, не знаю кого. Что, прежде
чем мчаться на трех машинах с мигалками задерживать вооруженного бандита при
помощи стволов и накачанной мускулатуры, нужно долго и кропотливо собирать
информацию, отслеживая все передвижения вышеозначенного бандита и составляя,
подобно синоптикам, прогнозы его перемещений на завтра.
Опять же интересно заметить, что в игры играют только люди.
Жизнь – она от этих глупостей далека и движется по своим собственным законам; к
слову заметим, не придуманным, как правила в играх, а совершенно объективным.
Это объективное движение жизни, в которую вплетается и преступность,
настоятельно требует от людей, чтобы они руководствовались не своими
игрушечными правилами, а нормальными законами объективной реальности. И если
для раскрытия преступлений нужно заниматься анализом информации, ее сбором и
обдумыванием, ее проверкой и систематизацией, то и давайте этим заниматься. И
не надо валить в одну кучу аналитическую работу со всеми разновидностями
розыскного дела. Каждый должен заниматься тем, что у него лучше всего
получается, а не тем, что ему Главное Правило велит. Умеешь хорошо стрелять и
быстро бегать – задерживай преступников. Умеешь понять чужую душу и найти к ней
ключ – занимайся допросами. Умеешь работать с информацией – работай, не для
одного себя, для общего дела, для каждого из своих коллег старайся. И не должно
быть никакой разницы, с какой буковки начинается название твоего пола, с «м»
или «ж».
Виктор Алексеевич Гордеев несовпадение жизненных законов с
правилами игры понял очень давно и, как только обстоятельства позволили, начал
свое новое понимание претворять в жизнь. Со временем у него это неплохо
получилось. Он собрал в своем отделе людей, каждый из которых умел что-нибудь
делать очень хорошо. Володя Ларцев, к примеру, был прекрасным психологом и
давал всем рекомендации, как разговаривать с тем или иным человеком, чтобы
добиться от него того, чего ты хочешь добиться. Смешливый Коля Селуянов как
свои пять пальцев знал Москву со всеми проходными дворами, закоулками и
тупиками, и не было ему равных в разработке маршрутов – пеших и автомобильных.
Молодой черноглазый Миша Доценко был незаменим в работе с очевидцами, он так
терпеливо и кропотливо работал с показаниями, что вытягивал из человека самую
малую малость, которую тот видел, слышал или запомнил. А Настя Каменская была
аналитиком. И если сначала к ней в отделе Гордеева отнеслись весьма и весьма
скептически, ибо все, кроме самого Колобка, долго еще продолжали играть в
привычные игры, то теперь Настю не просто любили и ценили, с нее пылинки готовы
были сдувать.
