– Скажите, Лев Михайлович, почему вы пытаетесь решить
свои проблемы в частном порядке? Обратитесь в МВД России или в межведомственную
комиссию по борьбе с коррупцией, они вам помогут. У них и специалисты
первоклассные, и правомочия широкие, и сил и средств побольше, чем у меня.
– Это крайне нежелательно, – быстро ответил Репкин
и чуть подал вперед свое грузное тело.
– Но почему же?
– Потому что у нас есть только подозрения, которые
могут оказаться ошибочными. Мы взбудоражим весь Город, бросим тень на людей,
которые ни в чем не замешаны. Наша просьба и состоит в том, чтобы вы
подсказали, как проверить эти подозрения.
«Значит, вариант третий. Уже легче. По крайней мере, не
политика. Веселенькая история: меня нанимает мафия как частного сыщика, чтобы я
помогла ей устранить конкурентов».
– Мне очень жаль, Лев Михайлович, что вы напрасно
потеряли время. У меня несколько иные планы на период отпуска. Кроме лечения, я
еще и работаю здесь, – Настя кивнула на стол, заваленный бумагами и
словарями, – и боюсь, что свободного времени у меня не будет. Кроме того,
отпуск – на то и отпуск, чтобы отдыхать, а не заниматься работой. Вы согласны?
– Значит, вы отказываетесь?
– Да.
– Анастасия Павловна, не принимайте решение
скоропалительно. Ваши консультации будут соответственно оценены. Подумайте.
– Хорошо, – неожиданно легко согласилась
она. – Я подумаю. Но у меня есть ряд условий. Во-первых, я буду говорить
только с тем, кто самым кровным образом заинтересован в моей помощи. Давайте не
играть в прятки, Лев Михайлович. Совершенно очевидно, что этот человек – не вы.
Я подумаю над вашими словами и дам ответ завтра в это же время. Но имейте в
виду, если завтра я здесь снова увижу вас, я снова отвечу отказом и на этот раз
– окончательным. Во-вторых, не предлагайте мне выявлять коррумпированных
сотрудников внутренних дел. Я не буду делать этого ни при каких условиях. Это
даже не обсуждается. В-третьих, не предлагайте мне деньги. Попытайтесь
заинтересовать меня чем-нибудь другим. Если завтра сюда никто не придет, я буду
считать, что сегодняшнего разговора не было, и забуду о нем навсегда. Будем
считать, что мои условия вас не устроили и мы мирно разошлись.
* * *
Юра Коротков изнемог от тревоги и беспокойства. Открыв балкон
и встав на пороге, он услышал начало разговора и понял, что к Анастасии пришли
как к работнику уголовного розыска. Как ни хотелось ему послушать, он боялся,
что разговор услышит и Регина Аркадьевна, примостившаяся в кресле, плотно
укутавшись в пальто. Значит, к черту полетит легенда о подозрительной
переводчице. Конечно, убийство Алферова как бы раскрыто, и Анастасия в качестве
приманки для убийцы уже не нужна. Но, с другой стороны, Юре не давало покоя это
«как бы». Если раскрытие преступления сфальсифицировано здесь, в Городе, то это
точно не «московский» «заказ», а работа местных деятелей. Для такого дела нужно
слишком много «своих»: свой эксперт-криминалист, который даст заключение о
наличии и принадлежности отпечатков пальцев на письме и фотографии и об
идентичности шрифтов на машинках, одна из которых стояла в охраняемом Ханиным
магазине, а другая послужила ему для написания покаянного послания; нужны свои
понятые, в присутствии которых будут изыматься образцы и производиться обыск в
квартире Ханина; нужен свой следователь, который из всего этого дерьма слепит
аккуратненький слоеный пирожок, который некому будет есть в связи со смертью
лица, подлежащего привлечению к уголовной ответственности. Иногородним
преступникам это не под силу, такое может сотворить только «криминальная
власть» Города. Если Ханин и в самом деле липовая подставка, то настоящие
убийцы ходят где-то рядом. Весь вопрос в том, чьи они люди, и если они не
принадлежат Главной Мафии и действуют самостоятельно, то имеет смысл еще
какое-то время подержать Аську в «переводчицах». В противном же случае
цепляться за сохранение легенды глупо: мафия, имеющая своих людей в ГУВД, все
равно знает, кто такая Каменская на самом деле.
«Ну чего я дергаюсь, – осадил Юра сам себя, с
сожалением закрывая балконную дверь. – Моя миссия окончена, убийством
Алферова заниматься никто не будет, завтра утром я уеду. Ася останется
долечиваться, никто ее не тронет. Пусть Регина слышит, теперь это уже не имеет
значения. А вдруг?.. Нет, рисковать нельзя. Надо подождать».
* * *
– Ты помнишь сказку о трех медведях? – неожиданно
спросила Настя, беря Короткова под руку. Они медленно шли по вечернему Городу,
чистому, сияющему огнями, гостеприимному.
– Почему ты спросила? Помню, конечно.
– В этой сказке самое главное – лейтмотив хозяина. Кто
сидел на моем стуле? Кто ел из моей чашки? Кто спал на моей кровати? Хотя ни
стулу, ни чашке, ни кровати ущерба никакого не причинено. Улавливаешь?
– Пока не очень.
– Если Ханин – умело организованная фальшивка, то это
дело рук местных заправил. Если настоящие убийцы они же, то за каким дьяволом
им понадобилась я? Уж точно не аналитикой заниматься. Скорее всего они боятся,
что я что-то знаю и могу нанести непоправимый ущерб их шалашику, который они
заботливо выстроили вокруг Алферова, чтобы спрятать в нем его бренные останки.
Тогда мне надо их бояться. Зато если Алферова убили не они, то их обращение ко
мне очень смахивает на вопль разгневанного медведя: кто посмел затеять возню на
моей территории? Ведь не каждое же убийство они покрывают, есть и традиционная
«бытовуха», и всякие случайности. Они не станут надрываться, чтобы у них в
Городе все было как в сказке про соцреализм. Десять-пятнадцать процентов
нераскрытых убийств – вещь совершенно естественная, где-то чуть лучше, где-то
чуть хуже, но ста процентов нет нигде. Почему же они так задергались с
Алферовым? Зачем нагородили этот огород с беднягой Ханиным и педерастическими
страстями?
– Ты у меня спрашиваешь? – усмехнулся
Коротков. – Я-то думал, ты мне сама скажешь, второй час тебя по Городу
выгуливаю, все жду, когда на все вопросы ответишь.
– И отвечу. История с Ханиным – не более чем
придвигание стула к столу или одергивание покрывала на смятой постели. Кто-то
тут сидел? Кто-то тут спал? Ладно, мы сейчас стульчик на место поставим,
постельку разгладим, а потом будем разбираться, кто это тут своевольничает. Не
жить же в беспорядке. На самом деле они очень хотят узнать, кто и за что убил
Алферова. И я подозреваю, что именно поэтому они пытаются ко мне подползти.
Видно, чем-то это убийство отличается от всех остальных, случающихся в Городе.
Они-то это отлично видят, а я – нет. Поэтому и строю какие-то нелепые
предположения. Этим людям, наверное, уже сообщили, что у меня есть кое-какие
соображения насчет убийства, но с розыскниками и следствием вышла промашка, и
эти соображения до них не дошли. Как ты думаешь, похоже на правду?
– Похоже. Только не нравится мне эта правда, Асенька.
Вот уеду я завтра, а как ты будешь выкручиваться? Ведь тебе завтра ответ
придется давать. Ты уже решила какой?
– Зависит от того, кто завтра придет и как
представится. Мало ли чего я себе в голове навычисляла. Конечно, если придет
дядька и скажет: «Здрасьте, я – главный мафиози», придется закрыть перед ним
дверь. Я же не могу работать на преступников, хотя и с благородной целью. Но
честно тебе признаюсь, Юра, будет жаль, если так случится. Интересную задачку я
бы с удовольствием порешала. Но – при условии чистой совести. Я продажная
тварь, да?
