– Что это значит? – Дамир вернул Котику газету и
начал быстро одеваться.
– Сам не знаю. Может, у Ханина и в самом деле был здесь
дружок? Милиция об этом узнала, его вызвали на допрос, сообщили о смерти
возлюбленного. А у него от горя в голове помутилось, особенно если были
какие-то психические отклонения. Может быть, он уже давно ревновал, а на почве
шока произошел сдвиг: принял желаемое за действительное, написал признание и
добровольно расстался с жизнью. У психов это бывает, кому, как не нам с тобой,
это знать. В любом случае нам сказочно повезло. Такая удача бывает только раз в
жизни. Нашему Семену черт люльку качал.
– Слава богу, следствие закончилось. Теперь можно
уезжать, – облегченно вздохнул Исмаилов, доставая из шкафа дорожную сумку.
– Куда это ты собрался?
Котик требовательно взял Дамира за плечо, другой рукой
скинул сумку со стола на пол и отпихнул ее ногой.
– В чем дело, Котик? Почему я не могу уехать?
– А Марцев? Ты о нем забыл? Заказ получен, его надо
выполнять. Я немедленно сообщу Семену и Химику, чтобы они возвращались. Надо
искать девку с лилипутом или равноценную замену и быстро делать дело. Это ты у
нас человек творческий, вдохновения ждешь, а у нас, между прочим, плановое
производство. Так что не дури. Опасности нет никакой. Парень из московской
уголовки убрался восвояси, дело закрыто, сценарии и все прочее – готовы. За
работу, дорогой товарищ!
Дамир обессиленно опустился на кровать.
– А с Каменской что делать? – растерянно спросил
он.
– А ничего не делай, кроме того, что сам
захочешь, – ухмыльнулся Котик, доставая из холодильника банку пива и ловко
вскрывая ее. – С Алферовым разобрались, Зарипа никогда не найдут, да и
искать не будут, так что Каменская для нас теперь не опасна. Можешь со
спокойной совестью разыграть сцену ревности, приплести сюда этого милиционера –
и пишите прощальные письма.
– При чем тут милиционер? Он за ней следил, а не
ухаживал.
– Ну и что? Ревность слепа, милый друг, она не верит
очевидному и выдумывает несуществующее. Впрочем, я не настаиваю. Можешь
продолжать волочиться за Каменской, если она тебе нравится, доставь себе
удовольствие. Хотя я лично, – Котик презрительно поморщился, – и
минуты бы на нее по своей воле не потратил. И чего Зарип в ней нашел?
– Ты не понимаешь, – Дамир медленно потер лицо
руками. – Зарип видел то, чего не видел ты. И я это видел.
– И что же это? – мгновенно насторожился Котик,
отставляя в сторону пиво.
– Это… не объяснишь. Но я Зарипа понимаю.
– Ах, вот ты о чем! – Котик с облегчением взялся
за банку. – Ну, в добрый час, любовничек. Глядишь, тебе и обломится. Да не
сиди ты, как квашня, брейся, завтракай и живи, словно ничего не случилось.
Семен – парень оборотистый, за день-два все устроит, выполним заказ – и можешь
уезжать. Приходи ко мне к четырем часам, я тебя в тонус приведу, сделаю массаж
как следует – и в сауну. Будешь как новенький.
* * *
Ровно без четверти одиннадцать в номер 513 постучали. На
этот раз Настя была готова к встрече, подобающим образом одета (насколько это
позволял скудный гардероб, рассчитанный на тихое лечение в санатории),
причесана и даже с изящным макияжем, сделавшим ее бесцветное лицо выразительным
и нестандартным.
В комнату вошел невысокий полноватый человек с серьезным
лицом и умными глазами. Он начал без предисловий:
– Анастасия Павловна, мне поручено пригласить вас на
встречу с человеком, который крайне заинтересован в вашей помощи.
Обстоятельства дела таковы, что он не может сам приехать сюда. Но он вас с
нетерпением ждет.
– Почему он не может приехать? Он инвалид?
– Он не инвалид, но то дело…
– Так не пойдет, – прервала его Настя. –
Во-первых, представьтесь, будьте любезны.
– Старков Анатолий Владимирович.
– И кто вы, Анатолий Владимирович? Где и кем работаете?
– Начальник отдела безопасности коммерческого банка.
Вот мои документы. – Он протянул Насте служебное удостоверение.
– Во-вторых, я хочу понять, о каком деле идет речь и
почему ваш хозяин…
– Мой друг, – мягко поправил ее Старков.
– Ваш хозяин, – так же мягко отпарировала
Настя, – так вот почему он не может приехать сюда? Связано ли это с тем,
что он скрывается и не покидает своего убежища?
– Ни в коем случае, Анастасия Павловна. Я не
уполномочен обсуждать обстоятельства дела без его участия. Но он – лицо
совершенно легальное. Более того, сегодня в нашем Городе праздник, и он будет
на нем присутствовать. Вот на этот праздник я вас и приглашаю. Мы понимаем ваши
опасения, поэтому и предлагаем провести встречу в открытом людном месте.
– Поехали, – решительно сказала Настя, доставая из
шкафа куртку и шарф.
* * *
– Какой у вас сегодня праздник? – спросила она,
усаживаясь в сверкающий автомобиль и в который раз ругая себя за то, что так и
не удосужилась научиться разбираться в иномарках.
– Видите ли, в нашем Городе довольно много католиков.
Так сложилось исторически. На Западе примерно в это время празднуют День всех
святых. У нас к этому не приучены, но почему бы не дать возможность верующим
отпраздновать? Заодно и все остальные повеселятся. В нашем Городе всегда очень
веселые праздники, вам понравится.
– Надеюсь, – сухо сказала Настя, отворачиваясь к
окну.
Машина доехала до центра Города и остановилась.
– Дальше придется идти пешком, Анастасия Павловна, в
дни праздников у нас тут пешеходная зона. Пойдемте, это совсем близко.
Они прошли по широкому проспекту метров пятьсот, когда
Старков остановился.
– Я вас оставлю, Анастасия Павловна. Вы погуляйте
здесь, только не уходите далеко. К вам подойдут.
– И долго мне гулять? – недовольно спросила она.
– Вас не заставят ждать.
Город производил на Настю странно благостное впечатление.
Даже сегодня, когда его улицы были запружены гуляющим народом, он оставался
уютным и каким-то удобным. «В нем, наверное, удобно жить и работать, –
подумала она и тут же оборвала себя: – Бредятина какая в голове. Жить и
работать, жить и работать… Вот так все живут и работают, работают, работают. Я
даже не предполагаю в людях никаких человеческих чувств, будто они автоматы
какие-то. И умрут все потихоньку, один за одним, как сломаются. И я сломаюсь,
если буду и дальше вести себя как робот. Боже, о чем я думаю! Ну точно,
моральная уродина».
Она видела, что люди вокруг искренне радуются этому
полурелигиозному-полусветскому празднику. «А не дураки отцы здешние, ох не
дураки, – размышляла Настя. – Ведь привык народ к празднику в начале
ноября. Красный день календаря не то отменен, не то еще существует – не
понятно, а привычная игрушка для потехи – вот она, только на неделю раньше. И
очень даже здорово! На любом углу – буфет, стакан горячего кофе, бутерброды,
прекрасная выпечка по ценам «ну просто очень смешным». Есть и спиртное, но на
морозце да под обильную закуску – не захмелеешь».
