И не было такого, чтобы молодожены пожалели, что остановились. Даже те, которые настоящие. Как можно? Огорчать людей в такой день. Тем более что люди не зарывались. Проверяли жизненный фарт и катили себе дальше. Воодушевленные.
Симпатия — симпатией, но отнестись снисходительно к деятельности Папиной семьи читателя просить не посмею. Ведь и следующий пример никуда не денешь...
В последние годы в Одессе, как и в других городах, уйма малолетних детей оказалась в прямом смысле выброшена на улицы. Выискивать причины, по которым это произошло, — занятие праздное. Почему до беспризорных нет дела власти — вопрос тоже риторический. Такой же, как и другой: до кого, кроме себя, власти есть дело?!
Стайки детворы осваивают жизнь в тесном контакте с ней. В школу не ходят. Потенциальные отличники промышляют мойкой машин. Хорошисты имитируют натирание лобовых стекол на перекрестках. Несостоявшиеся троечники попрошайничают. Двоечники — воруют.
Несколько малолеток Папа взял под свое крыло. Детворе под крылом было благополучно, сытно. И интересно. Не говоря уже о том, что попали они почти в настоящую семью. С почти настоящим папой.
Детям Папа тоже прививал навыки выживания...
Внимательные завсегдатаи привокзальной площади в течение года почти ежедневно могли наблюдать одну сценку.
Чуть поодаль от многолюдной троллейбусной остановки опрятный мальчик, держащий в руке футляр скрипки, чуть не плача, пристает к опрятной девочке. Норовит ухватить ее в крайнем случае за белоснежный школьный фартук, а желательнее за белоснежный бант на косичке. Девочка, не обремененная скрипкой, ловко уворачивается. Но не уходит. Что-то пытается скрипачу разъяснить.
Мальчика разъяснение не убеждает. Он продолжает попытки. И мимика его полна отчаянья.
Рано или поздно кто-то из взрослых с остановки приближался к детворе. Пытался выяснить, в чем причина конфликта.
Причина проста. Мама вручила мальчугану пять гривен, чтобы он заплатил преподавательнице музыки за частный урок. Но он деньги не донес. Потерял. А девочка нашла. И не желает отдавать. А он еще и опаздывает на урок. Вот такая драматургия.
— Я нашла в другом месте, — оправдывалась девчонка. — Чем он докажет, что это его пять гривен?
Что подошедшему взрослому оставалось делать? Не отбирать же деньги у девочки. И мальчугана жалко. Почти все компенсировали потерю из собственного кошелька. Не за бесплатно, конечно. Взамен получали чувство удовлетворения от осознания собственного благородства.
Учить малолетних детей профессиональному обману?.. О каком снисхождении может идти речь?
Но ведь доли с заработков мнимых скрипачей и школьниц Папа не имел. Большую часть выдуренных пятигривенных, конечно, держал у себя, но они у него были как в банке. На счету несостоявшихся скрипачей и школьниц. И расходовались исключительно на их нужды.
Вопрос: зачем тогда Папе это было нужно? Авторы газетных разоблачительных статей этот вопрос Папе не задавали. А если бы и задали, он вряд ли бы ответил. Не смог бы. Так же, как не смог бы убедительно ответить на вопрос, почему не отказался когда-то от мешающих аферам шляпы и трости.
Конечно, обман безнравствен в любом виде.
Но если группе подстраховки, вполне в духе Остапа Бендера, запрещают лохов мордовать... Если в лохов-молодоженов, не за их — за свои деньги, вселяют надежду на удачу... Если крохам-беспризорникам открывают банковский счет и учат их актерскому мастерству...
Черт его знает...
В один черный день случился очередной катаклизм. На Папиных цыплят спикировал «Беркут». Самый настоящий, милицейский. Папа-квочка в одночасье остался без выводка.
Потом было долгое следствие и суд. На котором срок получил только один человек. Сын Олег.
Как могло случиться, что все милицейские начальники, имеющие с дела долю, оказались бессильны помочь? Или хотя бы не предупредили?
Похоже, кому-то было нужно, чтобы все произошло именно так. Чтобы благополучная жизнь семейства закончилась, а цветущие угодья стали бесхозными. Кому? Можно только догадываться.
Сейчас на Папиных точках работают какие-то люди. Большей частью молодые, с бессовестными, циничными лицами. Кое-кого из них до этого можно было встретить лишь на толчке.
Но что удивительно! Если их по-свойски спросить: «Вы чьи?» — бывает, они снисходят до ответа: «Папины».
Быть Папиными детьми до сих пор престижно?!
А может, ответ их всего лишь уловка. Отвод от настоящих хозяев. И может, именно с этой целью, с целью отвода, Папу и оставили на свободе?
Настоящих же его осиротевших детей время от времени можно видеть околачивающимися в окрестностях точек. Сироты пытаются промышлять. При этом особо не изощряются. Большей частью вырывают деньги из рук и бегут. Или лупят. Набрались манер у пришлых. Дурное прививается быстро.
Но если их одернуть: «Скажу Папе», — чаще всего смущаются. Могут даже вернуть похищенное.
Сам Папа живет ожиданием возвращения Олега. Он отошел от дел. Иногда его можно встретить прогуливающимся по той самой свадебной аллее. Походка его осталась прежней — неспешной, уверенной. И трость при нем. А вот шляпы нет. Развевающиеся на ветру седые волосы окружают лысину. Без шляпы Папа ни капли не похож на наркобарона.
Саша-финансист
Аферы в области торговли — тема нескончаемая. И для того, кто пишет о них, и для тех, кто исполняет. Есть где проявить себя, где разгуляться фантазии.
Работающие в этом жанре иногда рассматривают приобретаемый опыт как подготовительный этап для серьезных, крупных постановок. Но бывает, что довольствуются занятой нишей, не претендуют на большее. Видят смысл карьеры в шлифовке мастерства.
Чем, скажем, не мастерство, облачившись в шинель военного летчика, оставить в виде залога за товар секретные карты полетов истребителей? Которые на поверку окажутся вкладышами-выкройками из журнала «Работница».
Или, скажем...
Да разве перечислишь все филигранные приемы? Тем более что большинство из них иллюстрируют исключительно прошлое.
Современные работники этого цеха часто люди в нем случайные. Навыков порой не имеют никаких. И рады бы поучиться, да учить их не хотят. Спецы притаились, промышляют индивидуально, делиться профессиональными секретами не желают. Нежеланием как бы мстят времени за то, что оно уже не то. Им и самим непросто подстраиваться под злополучную рыночную экономику, под новую психологию продавцов и покупателей. По-хорошему, взять бы классические наработки да развить их на новый лад.
Новенькие чаще всего начинают с нуля, заново изобретают велосипед. Творят по наитию, понаслышке. Потому и упал художественный уровень комбинаций.
