По утверждению экспертов, высота удара свидетельствует о
том, что автомобиль был скорее всего наш, отечественный, а не иномарка. Больше
ничего не известно.
– А сам Косарь? Что он собой представляет?
– Валентин Петрович Косарь, сорока двух лет,
образование высшее медицинское, но по специальности проработал всего четыре
года, потом устроился редактором в издательство «Медицина». С тех пор так и
работал на издательском поприще, подвизался в журнале «Здоровье», в последние
годы подался в коммерческую деятельность, организовал издание популярных брошюр
по лечебным травам, целительству, экстрасенсорике. Последняя должность –
заместитель главного редактора журнала «Хозяюшка», рассчитанного на пенсионеров
и домохозяек. Рецепты, советы, сплетни, детективные повести, подробные
аннотации телевизионных программ и все в таком же духе.
Женат, двое детей.
– Печально, – вздохнула Настя. – Жалко мужика. Придется
нам с тобой восстанавливать цепочку, опираясь на показания Карташова и врача.
– Думаешь, это что-нибудь даст?
– Кто его знает? Но попробовать нужно. Карташов должен
был как-то объяснить Косарю, зачем ему нужна консультация психиатра. А Косарь,
в свою очередь, предварительно договариваясь с врачом, вполне мог сказать ему,
какая у его знакомого проблема. Вдруг Карташов сказал Косарю что-нибудь, хотя
бы одно слово, которое не укладывается в легенду о болезни Вики. Сегодня в пять
тридцать у меня встреча с этим врачом.
Овчарка по кличке Кирилл, вдоволь насладившись прогулкой,
подошла к хозяину и вежливо села у его ног, деликатно положив голову ему на
колени.
– Огромный он у тебя, – с уважением сказала Настя. –
Его прокормить – никаких денег, наверное, не хватит.
– Это точно, – подтвердил Андрей, почесывая пса за
ухом. – Правильное питание для такой собаки стоит бешеных денег.
– Как же ты управляешься?
– С трудом. Видишь, в чем хожу? – он показал на старые
джинсы, не первой свежести куртку, поношенные, хотя и тщательно начищенные
ботинки.
– Не пью, не курю, по ресторанам не хожу, в общепите не
питаюсь, беру из дома бутерброды. Режим жесткой экономии! – Он засмеялся. –
Правда, моя Ирина зарабатывает раза в два больше меня. Она меня кормит и
одевает, а моя забота – машина и Кирилл.
– Тебе повезло. А что делать тому, у кого нет такой
Ирины? Ведь на нашу с тобой зарплату нельзя себе позволить ни машину, ни
большую собаку. Так и помрем в нищете. Ладно, пошли трудиться.
Беседа с врачом, у которого консультировался Борис Карташов
по поводу Вики, практически ничего нового не принесла, за исключением того, что
Настя еще раз убедилась в недобросовестности своего коллеги Володи Ларцева. Еще
тогда, когда она впервые читала протокол допроса кандидата медицинских наук
Масленникова, ее насторожило, что врач с такой уверенностью поставил диагноз
заочно. Насколько ей было известно, врачи никогда этого не делают, особенно
психиатры. Если судить по протоколу, доктор Масленников не сомневался в том,
что Еремина действительно серьезно больна и нуждается в срочной госпитализации.
– Бог с вами, – замахал руками психиатр, когда Настя
спросила его об этом. – Это было бы грубейшей ошибкой. Знаете, мы в таких
случаях вертимся, как уж на сковородке, без конца вставляем «может быть», «в
некоторых случаях», «очень похоже», «иногда бывает» и так далее, стараемся изо
всех сил, только бы не сказать что-нибудь определенное. Чтобы поставить
диагноз, нам нужно не менее месяца наблюдать больного, желательно в стационаре,
да и тогда, случается, не можем с уверенностью что-то утверждать, а чтобы
заочно – нет, увольте. Ни один порядочный врач себе этого не позволит.
– Это ваша подпись?
Настя протянула Масленникову протокол, составленный
Ларцевым.
– Моя. Что-то не так?
– Вы читали протокол, прежде чем его подписывать?
– Честно признаться, нет. У меня не было оснований не
доверять вашему коллеге. А в чем дело?
– Прочтите, пожалуйста, протокол и скажите, все ли в
нем вас устраивает.
Масленников углубился в протокол, написанный мелким
неразборчивым почерком Володи Ларцева. Дойдя до середины второй страницы, он
раздраженно бросил листы на стол…
– Откуда это взялось? – зло спросил он. – Я говорил
совершенно не так. Смотрите, здесь написано: «Ваша знакомая нуждается в
неотложной госпитализации, так как находится на грани острого психического
заболевания». Якобы я так сказал Карташову. Но ведь на самом деле я говорил
Борису, что его знакомую непременно нужно отвести к врачу. Не исключено, что
она может оказаться больна, и врач посмотрит, не нуждается ли она в лечении.
Однако нужно быть готовым к тому, что, если врач установит у нее начало острого
психического заболевания, ей будет предложена неотложная госпитализация. Вы
видите разницу? Ваш коллега убрал из моих показаний все сомнения и вообще
поставил все с ног на голову. А это? «Такое состояние, как у нее, называется
синдромом Кандинского-Клерамбо».
Откуда я могу точно знать, какое у нее состояние?! Я ее в
глаза не видел! Я помню, что сказал: «Такие симптомы, о которых вы мне
рассказываете, могут быть характерны для синдрома…» Нет, я решительно
отказываюсь понимать, как можно было так исказить мои слова!
Масленников рассердился не на шутку. А Настя, снова
сказавшаяся в роли «стрелочника», на котором срывают негодование все, кому не
лень, почувствовала, что в ней закипает злость на Ларцева. Можно торопиться и
сокращать изложение, но нельзя же перевирать показания!
– Давайте запишем ваши показания еще раз, –
примирительно сказала она. – Я постараюсь фиксировать все дословно, а вы потом
обязательно перечитайте. С чего все началось?
– В октябре ко мне обратился мой бывший однокурсник.
Валентин Косарь и попросил принять для консультации его
знакомого Бориса Карташова. Косарь пояснил мне, что Борис обеспокоен состоянием
здоровья своей подруги, у которой появились навязчивые идеи о том, что кто-то
подсмотрел ее сон и воздействует на нее при помощи радио…
Настя старательно записывала показания доктора Масленникова,
с тоской думая о том, что опять вытянула «пустышку». Никаких расхождений в
показаниях Карташова и Масленникова ей найти не удалось. Это никоим образом не
снимало подозрений с художника, но ниточка, за которую Настя хотела уцепиться,
снова выскользнула из пальцев. Ох Ларцев, Ларцев! Ну почему ты не потратил
лишний час на беседу с Колобовой? Почему не обратил внимания на автосекретарь в
квартире Карташова? Почему не выяснил, как Карташов нашел доктора Масленникова?
Целый месяц потерян впустую. Версия об исчезновении Виктории Ереминой в связи с
утратой ориентации на почве психического заболевания потребовала огромных
усилий для проверки, а все потому, что ты, Ларцев, сам увлекся этой версией и
протоколы составлял «под нее», отмахиваясь от ненужных, на твой взгляд,
деталей, на которые у тебя просто не хватило времени. Конечно, не исключено,
что именно эта версия правильна, но ведь параллельно с ней можно было проверить
и другие, для выдвижения которых как раз и не хватило той информации, которой
ты пренебрег. Ты живой человек, у тебя душа постоянно болит за дочку, которая
сидит дома одна и постепенно может отбиться от рук, но…
