– Хорошо, вернемся к вашему мужу. Кстати, он не
рассказывал, за что его избили?
– Как же, он расскажет. А и расскажет, так соврет.
Поэтому я его ни о чем и не спрашиваю, в его дела не суюсь.
– Скажите, он никогда не говорил вам, что видел Вику на
Савеловском вокзале?
– Нет, не было такого.
– Он не спрашивал у вас, где она работает?
– Я как-то сама ему сказала, что секретаршей на фирме.
А он ничего не уточнял. Вообще-то он ее недолюбливал.
– Почему?
– Ну, он считал, что Вика может на меня плохо повлиять.
– Это в какую же сторону?
– Насчет пьянства и вообще… Его, по-моему, ужасно
раздражало, что Вика больше его зарабатывала. Он ведь мной помыкает, потому что
у меня денег – ни гроша и я полностью от него зависима. Вот он и боялся, что я
по Викиным стопам пойду, начну деньги зарабатывать, смогу купить себе квартиру
или хотя бы снять ее. Где он еще такую дуру найдет, как я? Ни одна нормальная
баба такую жизнь терпеть не будет, уж вы мне поверьте.
– А вы пытались заняться тем же, чем Вика? Или ваш муж
зря боялся?
– Зря, конечно. Он глупый и всех на свой аршин мерит.
Но у меня-то голова есть на плечах. Быть такой, как Вика, я бы не смогла –
рожей не вышла. А для обычной проституции я уже старовата. И вообще не по мне
это. Мне бы дом вести, детей растить, а больше ничего и не нужно.
Васька, сучонок, детей не хочет.
– Почему?
– Зачем они ему? Лишние сложности. И потом, когда есть
ребенок, меня уже так просто в общагу не выпрешь, он законы знает, вот и
боится, что его власть надо мной кончится.
…Что удерживает людей друг подле друга? Что заставляет их
быть вместе?..
Киоск на вокзале, в витрине – стандартный набор спиртного,
сигарет, жевательной резинки и презервативов. Продавец – парень лет двадцати,
чернявый, горбоносый, с виду вполне дружелюбный.
– Вы знаете Василия Колобова?
– Васю? Знаю. А что?
– Вы знаете, что примерно месяц назад, в начале ноября,
его кто-то сильно избил?
– Он сам не говорил, но видно было. Лицо все в
отметинах.
– И вы не знаете, за что?
– Он не говорил, а я не спрашивал. У нас это не
принято.
Это их дела.
– Кого «их»?
– А то вы не знаете. Васькин киоск на той стороне
стоит, мой – на этой. Та сторона контролируется Бутырской группой, а моя
сторона – Марьинской, из Марьиной рощи, значит. Мало ли чего там у них
происходит.
Мы не вмешиваемся.
– Значит, вы думаете, это была разборка?
– А что еще?
– Взгляните на эту фотографию. Вы когда-нибудь видели
эту девушку?
– Не припомню. Красавица какая, бывают же такие на
свете!
– Спасибо, извините за беспокойство…
Следующий киоск.
– Ваську? Знаю, конечно. Мы все тут друг друга знаем…
Побитый? Помню, было такое. Как раз в начале ноября, точно.
Нет, не знаю, Васька не рассказывал. Девушку не видел…
Еще один киоск, и еще один, и еще… И так до самого вечера.
Никто не знает, за что был избит Василий Колобов и кто это сделал. Те, кто
торговал на Бутырской стороне, уверяют, что Василий ничем не провинился и
разборок с ним никто не устраивал. Впрочем, даже если они и лгали и побили
Колобова действительно на почве коммерческих дел, то к убийству Вики Ереминой
это вряд ли имело отношение. Девушку на фотографии тоже никто не узнал. Еще
один день прошел впустую.
«Ах, как бы сейчас пригодился Ларцев», – причитала про себя
Настя. Он бы уж точно сумел «раскрутить» Колобова и вытянуть из него правду об
этом избиении, о котором он почему-то никому ничего не сказал. Опытный
психолог, Володя сумел бы разговорить даже сфинкса, чем порой совершенно
беззастенчиво пользовались не только сотрудники отдела, но и многие
следователи, с которыми ему доводилось работать. Выяснить бы до конца историю с
дракой и поставить на этом точку! Настя почему-то была уверена, что избиение
мужа Ольги Колобовой не имеет ничего общего с убийством, но она привыкла
проверять и отрабатывать все до конца.
Она заикнулась было Гордееву о том, чтобы поручить Ларцеву
поговорить с Василием, но начальник недовольно поморщился:
– Вас и так четверо, с учетом Доценко – даже пятеро. А
Ларцев и без того сильно загружен. Давайте-ка сами управляйтесь.
Но все-таки почему Колобов напрягся, когда его спросили, не
бывала ли Вика на вокзале? Или это только показалось тому, кто с ним
разговаривал?
Могло и показаться, конечно. Но Насте, не любившей бросать
начатое на полпути, пришлось потратить еще день на то, чтобы прояснить
ситуацию.
Вместе с Евгением Морозовым и стажером Мещериновым она
опросила кассиров, работников вокзала, сотрудников линейного отдела милиции,
буфетчиц, врачей в медпункте, рабочих, рывших уже третий месяц котлован возле
вокзала… Ничего. Никто Вику не вспомнил. Опять «пустышка».
Пожилой мужчина, которого некоторые называли просто Арсеном,
положил телефонную трубку на рычаг, несколько минут поразмышлял, потом снова
снял ее и набрал номер. Ему никто не ответил. Тогда он поднялся с кресла,
прошел в соседнюю комнату, где тоже был телефон, и снова позвонил по тому же
номеру. И снова длинные гудки были ему ответом. Арсен удовлетворенно улыбнулся,
надел темно-зеленый плащ с меховой подстежкой, ботинки на толстой подошве и
вышел на улицу. Пройдя два квартала, зашел в телефонную будку, позвонил еще раз
и, не получив ответа, зашел в метро.
Через полчаса он сидел в уютном кафе и пил «боржоми».
Напротив него потягивал пиво дядя Коля.
– Надо еще поработать с тем парнем, – спокойно произнес
Арсен.
– Что, первый урок впрок не пошел? – вскинул брови дядя
Коля.
– Пошел, пошел, не волнуйся, – покровительственно
усмехнулся Арсен. – Но надо подстраховаться. Кажется, на него скоро начнут
давить. Мы должны работать на опережение, так что лучше напомнить ему, кто он и
что на этой грешной земле.
– Напомним, – кивнул дядя Коля и улыбнулся своей
странной улыбкой, в которой тускло сверкнули железные зубы.
Человек, которого сегодня многие знали под именем Арсен, в
детстве носил самое обыкновенное имя Митя, был серьезным и вдумчивым мальчиком,
хорошо учился и много читал. С раннего возраста его преследовал необъяснимый страх
за целостность своей телесной сферы, он ужасно боялся боли, уколов, ушибов,
поэтому не бегал по улицам, не гонял мяч с мальчишками, не играл с ними в
Чапаева или в казаки-разбойники, а предпочитал сидеть дома, решать шахматные
задачки и обдумывать свои маленькие мысли.
