Недаром он так ныл, в архив ехать не хотел, Пинкертон
сопливый. Пусть только появится – башку ему отверну.
– Тише, тише, успокойся, башку я ему сама отверну.
Вообще-то пора бы ему появиться, засиделся он в архиве.
– Вот помяни мое слово, – возбужденно продолжал
Чернышев. – Ни в каком архиве он не сидит, а бегает по связям Косаря. Хочешь
пари?
Настя молча сняла телефонную трубку и позвонила в архив.
– Как ни странно, ты проиграл, – сказала она, поговорив
с архивом. – Мещеринов сидит там. И вчера сидел.
– Поглядим еще, чего он высидит, – пробурчал Андрей,
выпустив пар и понемногу успокаиваясь.
Настю грызло беспокойство. Совсем недавно, во время
разговора о новой машине Игоря Лесникова, она ощутила неприятный холодок в
желудке. Это означало, что в мозгу мелькнула какая-то важная мысль, но она не
успела ее поймать и зафиксировать. И теперь она мысленно повторяла весь
разговор с начала и до конца, надеясь, что мысль вернется. Что-то ее
обеспокоило во время разговора. Что же? Что?
– Ты мне, кажется, кофе предлагала? – подал голос
Чернышев.
– Сейчас сделаю.
Она принялась за кофе и, включая кипятильник, доставая
чашки, ложки и сахар, восстанавливала в голове обрывки разговора с Юрой
Коротковым.
«Это наш Лесников. Купил недавно новую машину…»
«У Игоря вполне состоятельные родители…» Нет, не здесь.
«Жена зарабатывает соответственно…» Соответственно чему?
Кажется, это было где-то здесь. Что же он еще сказал?
«Жена – классный модельер…»
Ложка дрогнула у нее в руке, часть кофе просыпалась на стол.
– Андрюша, чем занималась мать Ереминой? Чем она на
жизнь зарабатывала?
– Шила. До того, как спилась окончательно, она была
неплохой портнихой. Первая-то судимость у нее была за кражу, помнишь?
– Да, ты говорил. И что?
– Она совершила кражу у своей же клиентки во время
примерки, прямо в ателье. Вытащила деньги из сумочки и практически сразу же
попалась. После освобождения ее обратно в ателье уже не взяли, она попробовала
устроиться в другие – всюду отказ. В те времена с судимостью не больно-то брали
на работу, особенно с малолетним ребенком, сама знаешь. Еремина устроилась
дворником, получила служебное жилье и подрабатывала шитьем в частном порядке.
– Почему ты мне этого не рассказывал?
– А ты не спрашивала.
«Ну и зря, – подумала Настя. – Балда ты, Каменская, а проще
говоря – дура, каких поискать».
Было уже около десяти вечера, когда Настя наконец пришла
домой. Выйдя из лифта, она устало подошла к своей квартире и сунула ключ в
замок.
Ключ не поворачивался.
Еще когда она была ребенком, отчим учил ее: не суетись,
когда не понимаешь чего-нибудь, остановись и подумай, действуй медленно и
аккуратно. Не суетиться, не дергаться, подумать…
Она вытащила ключ и постаралась вспомнить сегодняшнее утро.
Могла ли она забыть запереть дверь? Нет, это исключено. Движение, как и многие
другие, было отработано до автоматизма. Настя слегка толкнула дверь. Так и
есть, открыто. Ригель замка утоплен, поэтому дверь не захлопнулась.
Странно. Сама она никогда не ставит замок «на собачку».
Она осторожно прикрыла дверь, как можно тише спустилась
этажом ниже и позвонила к соседке.
Через сорок минут приехал Андрей Чернышев, ведя на поводке
огромного Кирилла.
– Заходи, – сказал он псу, подведя его к Настиной
квартире. – Погляди, что там такое.
Распахнув дверь, он отстегнул поводок от ошейника. Кирилл
осторожно вошел в прихожую, методично обследовал кухню, комнату, постоял,
прислушиваясь и принюхиваясь, под дверьми ванной и туалета, и вернулся к
порогу. Обнюхал Настины ноги, потом вернулся в прихожую, покрутился там, вышел
на лестничную клетку и уверенно пошел к лифту.
– Чисто, – констатировал Андрей. – Посторонних нет, но
они были, в квартире есть чей-то запах, кроме твоего собственного. Будешь
заходить или вызовем милицию?
– Зачем мне милиция?
– А вдруг тебя обокрали? Войдешь – следы затопчешь.
– Ты в своем уме, Андрюша? Мне что, ночевать на
лестнице? Милиция приедет дай Бог часа через два, эксперта ждать будут до утра.
Да что я тебе рассказываю, будто сам не знаешь. Заходим.
Они вошли в квартиру. Настя бегло осмотрела комнату.
Красть у нее и в самом деле было нечего, разве что несколько
совсем новых, подаренных матерью вещей. Все остальное было не таким, чтобы
привлечь внимание воров.
– Ну что? – спросил Чернышев, когда она осмотрелась. –
Порядок?
Настя выдвинула ящик письменного стола, где лежала коробочка
с немногочисленными золотыми украшениями – цепочкой с кулоном, парой сережек и
изящным дорогим браслетом, который подарил ей Леша после того, как получил за
свои разработки престижную международную премию.
– Порядок, – с облегчением вздохнула она.
– Тогда скажи мне, в какое дерьмо ты вляпалась. Если
тебя не обокрали, значит, тебя хотят напугать. Есть соображения?
– Кроме дела Ереминой, я ничем не занимаюсь.
– Понятно, – протянул Андрей. – Плохи наши дела,
Настасья.
– Уж куда хуже, – невесело усмехнулась она. – Знать бы
только, что именно им не понравилось: история с Бризаком или то, что Олег сидит
в архиве?
– Будем ждать, – пожал плечами Андрей. – Больше ничего
не остается.
Должны же они объяснить, чего хотят.
Он посмотрел на часы.
– Все, голубушка, мне пора, я человек женатый и отец
семейства. Кирилла оставляю тебе. Завтра в семь утра заеду и поставлю тебе
новый замок. Учти, Кирюша в квартиру никого не впустит, но и тебя не выпустит,
так что лучше не пытайся.
– Может, не надо Кирилла? – осторожно возразила Настя.
– Я же запру дверь, замок-то не сломан.
– У них ключи есть. По-моему, они вполне убедительно
тебе это продемонстрировали. Хочешь проснуться посреди ночи и увидеть рядом с
собой прекрасного незнакомца? Твое легкомыслие меня иногда просто поражает. До
завтра.
Андрей ласково взял Кирилла за ошейник, подвел к Насте и
сказав строго: «Охранять», ушел. Настя осталась вдвоем с собакой.
Она устала и замерзла, хотелось есть, но больше всего ей
хотелось согреться в горячем душе, лечь в постель и превратиться в ребенка,
который живет вместе с родителями и ничего не боится…
…Свернувшись в клубочек, Настя лежала на диване, даже не
раздеваясь. Сначала она хотела принять душ, но, стянув с себя свитер, ощутила
такой сильный страх, что быстро надела его обратно. Ей казалось, что стоит
только зайти в ванную и перестать слышать гудение лифта, как тут же в квартиру
войдет он. Ее не успокаивало даже присутствие прекрасно обученной овчарки.
Чтобы заглушить страх, она включила телевизор, но тут же выключила: телевизор
мешал слышать шаги на лестнице. Очень скоро состояние ее стало близким к
панике, она не смогла заставить себя включить кофемолку, потому что та слишком
сильно гудит, и выпила растворимый кофе, который не принес ей ни бодрости, ни
тепла, оставив лишь кисловатый привкус во рту. У нее все валилось из рук, даже
консервный нож, так что поесть ей почти не удалось. Измученная бесплодными
попытками справиться со страхом, она легла на диван и постаралась
сосредоточиться. Чем день сегодняшний отличается от дня вчерашнего? Почему это
случилось сегодня, а не неделю назад? Потому что неделю назад она была в
Италии, а до того и речи не было ни о каком Бризаке. Архив? Но Чернышев уже был
там в самом начале работы по делу, и это не вызвало у них никакой реакции. Они
не трогали ее, пока шли бесконечные допросы Бориса Карташова и супругов
Колобовых, они спокойно отнеслись к тому, что была изъята кассета из
автосекретаря Карташова. Неужели все дело в Бризаке? Но почему? И откуда у них
ключ от квартиры?
