– У кого? У каких барышень?
– Темный ты, Санек, – вздохнул дядя Коля. – Ты хоть
буквы-то помнишь еще?
– Какие буквы?
– Алфавит. Ты когда последний раз книжку в руках
держал, а?
– Да ну тебя, дядя Коля, чего ты измываешься. И без
того паскудно.
– Паскудно? – Дядя Коля повысил голос и припечатал
ладонями об стол.
– Ах ты Боже мой, какие нежности при нашей бедности!
Морду ему набили и сдачи дать не позволили! Терпи! Ты дело делаешь и за это
деньги получаешь. Не нравится – милости просим, уходи. Только имей в виду, что
покрывать тебя уже никто не будет. Сколько на тебе покойников, не забыл? Пока
мы в одной связке с хозяином, можешь спать спокойно. Уйдешь – конец тебе. Так
что выбирай.
– Да я уж выбрал…
– Тогда не жалуйся и не хнычь.
– Обидно же… Каждый день в зал хожу, качаюсь, железки
кидаю, а все для чего? Чтобы какой-то мазила бил меня, как тряпичную куклу?
– Ох, Санек, плохо у тебя с мозгами. Зато самолюбия
выше крыши. Ты посмотри на Славика: опытный автогонщик, чемпион, а запретили
ему временно пользоваться машиной – и ходит себе пешочком как миленький. И не
ноет. Потому что понимает: дело есть дело. И ты постарайся понять.
– Ладно, не шуми. Понял я.
– Вот и ладушки, – с облегчением улыбнулся дядя Коля.
Отпустив парня домой, он долго сидел неподвижно в маленькой
комнатушке позади спортзала. Взглянул на часы – двадцать пять минут
одиннадцатого. Через две минуты можно позвонить. Дядя Коля пододвинул поближе
телефонный аппарат, снял трубку и принялся медленно набирать номер. Крутанув
диск в последний раз, он прижал палец к перемычке и не отпускал до тех пор,
пока на циферблате электронных часов не появились цифры 22.27. На другом конце
трубку не брали. Дядя Коля насчитал семь длинных гудков и отсоединился. Снова
набрал номер, на этот раз подождал до пяти гудков и перезвонил опять. Три
длинных сигнала. Все. Больше можно не звонить.
Комбинация из семи, пяти и трех сигналов означала, что
задание не выполнено и возникли осложнения, которые, однако, срочного
вмешательства не требуют.
Он аккуратно погасил всюду свет, запер двери и отправился
домой.
Услышав телефонный звонок, человек в инвалидной коляске взял
ручку и стал тщательно заносить в блокнот данные: номер телефона, с которого
звонят, точное время, количество звонков. Через некоторое время ему позвонят,
сначала будет шесть гудков, потом три, потом одиннадцать, и только на четвертый
раз он может снять трубку. На все остальные звонки отвечать было категорически
запрещено. Человек в коляске безупречно выполнял все инструкции, потому что
понимал всю важность и ответственность своего задания.
Ему было тридцать четыре года, из которых почти десять он
был прикован к креслу. Всю жизнь он любил технику, радиоаппаратуру, с
удовольствием возился с микросхемами. Окончил институт электронной радиотехники
и автоматики и, осуществляя давнюю мечту, поступил на технический факультет
Высшей школы КГБ, но приступить к учебе не успел. Вместе с родителями и
бабушкой он попал в автокатастрофу, в которой погибли все, кроме него. Отныне
его судьбой стали одиночество, инвалидная коляска и костыли, на которых он хоть
и с огромным трудом, но мог перемещаться по квартире.
Придя в себя после шока, вызванного резким переломом жизни,
он постарался взять себя в руки и вернуться к своим микросхемам. С детства
увлекаясь шпионскими романами, начал придумывать разные хитрые штуковины…
Ему очень хотелось быть полезным, служить укреплению
безопасности Отечества, и в один прекрасный день он, превозмогая робость,
написал письмо в КГБ, предлагая ознакомить специалистов со своими придумками.
Поэтому ни капли и не удивился, когда к нему пришел человек из Комитета и
предложил работать на благо Родины.
– Вы, судя по всему, человек аккуратный и пунктуальный,
– польстил ему комитетчик, – и именно эти качества так необходимы нам для того,
чтобы обеспечивать деятельность контрразведки. Вы же понимаете, сколько врагов
засылается к нам в страну и сколько неустойчивых граждан вербуется иностранной
разведкой. Чтобы предотвратить подрыв безопасности нашей Родины, мы всех этих
людей окружаем нашими контрразведчиками. Так вот, чтобы контрразведчики могли
работать в полной безопасности и чтобы враги их не раскрыли, необходимо
создавать систему надежной бесконтактной связи. Вы меня понимаете?
Конечно, он понимал. Про будни контрразведчиков и происки
врагов он прочитал тонну книжек. И конечно же, он с радостью согласился
помогать комитетчику.
Функции его были несложными, но требующими внимания и
точности. Записывать время звонков, количество сигналов и номер телефона,
высвечиваемый на табло определителя. Вот и все. В строго определенное время и
со строго определенной последовательностью сигналов ему звонил тот самый
комитетчик, и инвалид докладывал ему, какие и когда поступали звонки.
Условием хорошо оплачиваемой работы на благо Родины была
полная изоляция инвалида. Ежедневно люди комитетчика приносили ему продукты,
лекарства и все необходимое. Если он плохо себя чувствовал, тот же комитетчик
присылал своего врача. Если он хотел что-то купить, все доставлялось ему на дом
в лучшем виде, стоило только заикнуться. Ему приносили книги, как
художественные, так и специальные, по радиотехнике, детали, инструменты,
приборы – все, чтобы он мог заниматься любимым делом и ни в чем не испытывать
недостатка. Запрещено было только общение с кем бы то ни было, кроме людей из
КГБ. Инвалид даже не знал номера своего телефона, чтобы не было соблазна
кому-нибудь его дать.
Он не знал и не мог знать, что над письмом его в КГБ
посмеялись и выбросили в корзину. И только один сотрудник осторожно расправил
смятые листы и решил использовать больного человека в своих целях, не имеющих
ничего общего с безопасностью страны. Не знал он и того, что несколько раз в
год номер его телефона изменялся.
Он делал то, что ему нравилось, верил в свою полезность и
был счастлив.
Глава 9
Ровно в восемь утра Настя Каменская подошла к поликлинике
ГУВД. Против обыкновения, сегодня она была одета в ярко-красную длинную
куртку-пуховик, а голову украшала большая пушистая шапка из чернобурки.
Подойдя к окошку регистратуры, она получила свою медицинскую
карту, оставила куртку и шапку в гардеробе и поднялась на третий этаж в
диспансерное отделение. Получив все талоны и направления, Настя вышла на
лестницу, ведущую к запасному выходу. Там ее ждал Чернышев с большой сумкой из
тонкой синтетической ткани. Чмокнув Андрея в щеку, она, не говоря ни слова,
взяла сумку и зашла в женский туалет, расположенный здесь же, а спустя десять
минут вышла оттуда с ярко накрашенными глазами, в распахнутом темном пальто,
из-под которого ослепительно сверкал белоснежный врачебный халат. На шее у нее
висел фонендоскоп, а в руках была стопка медицинских карт. Замечательная сумка
из тонкой ткани лежала теперь в кармане пальто, сложенная до размеров
маленького пакетика.
