Несмотря на кажущийся хаос, в складировании бумаг была своя
система, которую никто не нарушал. Каждый отдел журнала имел «свой» кусок
стены, вдоль которого складывались материалы, и «свои» участки на стеллажах.
Бондаренко сантиметр за сантиметром обследовал «свою»
территорию, но повести бывшего следователя Смелякова не нашел. Он попытался
припомнить: а точно ли, что он отправил ее в подвал? Может быть, повестушка
оказалась ничего, вполне приличная, и он отдал ее на читку заместителю главного
редактора? Тогда надо у него спросить, куда он засунул рукопись.
Замглавного никакого Смелякова с детективной повестью не
помнил. Но Сергей не особенно расстроился. Нет рукописи – ну и черт с ней.
Адрес Смелякова у него записан, можно просто отправить Валькиных друзей к нему,
и все вопросы будут решены…
– Вы не знаете, Косарь позвонил своим друзьям? –
спросил Андрей, заваривая очередную порцию крепкого чая и распечатывая новую
пачку сахара.
– Да, конечно. Он хотел позвонить прямо из нашей
редакции, но спохватился, что оставил дома бумажку с их номером телефона. А
вечером, в тот же день, позвонил мне и сказал, что его знакомый в командировке
и что он, Валентин, оставил ему сообщение на автоответчике. Мол, как только
Борис приедет, сразу у меня объявится.
– Вы точно помните, что он назвал его Борисом? –
переспросил Андрей.
– Да, пожалуй… Точно.
– А в какой день это было, не помните?
– Число не помню. Но это была пятница. Потому что на
следующий день мне позвонила молодая женщина, сказала, что мой телефон ей дал
Косарь и что она хотела бы со мной встретиться по поводу рукописи. А это была
суббота, мне перед женой пришлось выкручиваться и объяснять, что срочно надо
ехать на работу. Я же не мог пригласить в дом незнакомую молодую женщину, сами
понимаете.
– Где же вы с ней встретились?
– Как это где? На работе, конечно, в редакции. Вы
представляете, что было бы, если бы жена позвонила на работу, а меня там нет?
Развод и девичья фамилия в ту же секунду.
– И что было потом?
– Она пришла в редакцию. Ну, я вам скажу… Вы сами-то ее
видели?
Умереть и не встать. Я, конечно, размяк, поплыл, готов был
ради нее еще раз весь подвал перерыть. Одним словом, дал я ей адрес автора,
Смелякова, она его в руках покрутила и говорит, что боится ехать одна. Мол,
место отдаленное, незнакомое, вдруг заблудится? Я намек, ясное дело, на лету
поймал. Сказал, что попрошу машину у приятеля и в понедельник отвезу ее за
город, к Смелякову. Договорились, что в понедельник, часов в десять утра, она
придет в редакцию, и мы поедем. На том и разошлись.
– А дальше?
– А дальше – ничего. Она не пришла. И вообще больше не
появлялась и не звонила.
– А вы не пытались ее разыскать?
– Зачем? Она могла быть мне интересна только как
красивая женщина, но раз она больше не появилась, стало быть, я ее не
привлекаю. Так зачем я буду ее искать?
– В ту субботу в редакции еще кто-нибудь был?
– Да, человек пять-шесть.
– Кто-нибудь видел Вику у вас в комнате?
– Практически все. Это общая комната, здесь и чай пьют,
и разговаривают, и курят.
– Может, кто-нибудь проявил к вашей гостье особый
интерес?
– Ну вы даете! – ухмыльнулся редактор. – Я так понял,
что мужики мимо нее вообще спокойно пройти не могли. Все особи мужского пола,
заходившие в комнату, тут же делали стойку и пытались познакомиться. Вряд ли
можно кого-то из них выделить, все реагировали одинаково.
– Сергей, надо сосредоточиться и сделать две вещи.
Вопервых, вспомнить, какого числа это было. Во-вторых, припомнить всех, кто в
ту субботу был в редакции и видел девушку. Сумеешь?
Бондаренко долго морщился, тер ладонями виски, отпивал
мелкими глоточками круто заваренный чай. Наконец он поднял на Андрея измученные
глаза.
– Не могу. Уцепиться не за что. Помню точно, что
суббота, а вот число… Не то конец октября, не то начало ноября.
– Двадцать пятого октября погиб Косарь, – напомнил
Чернышев.
– Да? – вскинулся Сергей. – Неужели это было двадцать
пятого октября?
Хотя да, конечно, четвертого декабря сорок дней поминали…
Это было до того, как Валя… как его… Короче, до того.
– Значит, двадцать третьего октября, – уточнил Андрей,
заглянув в календарик.
С фамилиями сотрудников, бывших в ту субботу в редакции,
дело обстояло хуже. Редактор с уверенностью вспомнил только двоих, а насчет
остальных сомневался. Но и это было неплохо. Имея две фамилии, можно попытаться
восстановить остальные, так как есть точная дата. Ведь не каждую же субботу в
редакции собираются одни и те же сотрудники.
Глава 10
Что-то неуловимо изменилось в лице полковника Гордеева.
Последние недели он выглядел вялым, безразличным ко всему, в том числе и к
работе своего отдела, часто жаловался на головную боль и на сердце. Сегодня
Настя увидела, что потухшие было глаза начальника снова загорелись, в них
появился азарт. «Колобок почуял дичь», – подумала она.
За вчерашний день и нынешнее утро Виктор Алексеевич сделал
невозможное. Он успел выяснить много интересного о том партийном боссе, по
чьему указанию в тысяча девятьсот семидесятом году было сфальсифицировано дело
Тамары Ереминой, из которого исчезло всякое упоминание о двух студентах,
находившихся на месте преступления в момент убийства.
Итак, Александр Алексеевич Попов, имеющий двоих вполне
обеспеченных детей и даже троих, почти совсем взрослых внуков, доживал свой век
в доме престарелых. Поговаривали, что отношения с женой у него были не очень-то
теплыми, и в свое время Александр Алексеевич чуть было не развелся, намереваясь
жениться на другой женщине, к тому времени уже родившей от него сына. Супруга,
однако, прибегла к испытанному по тем временам средству, и блудный муж был
возвращен к семейному очагу жесткой партийной рукой, а скандал аккуратненько
притушили. Тем не менее благородный Попов по мере сил и возможностей помогал
внебрачному сыну, и хотя от армии уберечь не смог, зато потом устроил его в
престижный институт.
– Интересно, – протянула Настя, – уж не сынка ли он
спасал, убирая из уголовного дела свидетелей?
– Правильно мыслишь, – кивнул Гордеев. – Если твой
Смеляков на старости лет ничего не напутал, то фамилии этих свидетелей – Градов
и Никифорчук. К сожалению, бывший эксперт Рашид Батыров давно умер, так что
перепроверить не у кого. Пока примем как рабочую версию, что один из них был
внебрачным сыном Попова. Теперь слушай дальше, деточка. Дальше еще интереснее
будет.
* * *
Гордеев положил перед собой сводки наружного наблюдения за
двумя людьми: за парнем, вломившимся в квартиру Карташова, и за человеком,
наводившим справки в поликлинике.
