Теоретически все выглядело необыкновенно гладко, однако на
практике пришлось проститься с яркой голубизной мечты и сознательно согласиться
на неброский, но более надежный цвет. Очень скоро Арсен понял, что единую
организацию создавать нельзя: высок риск опалиться, окажись слабым хоть одно
звено. Для повышения конспиративности лучше было разделиться на маленькие
группки, курирующие отдельные правоохранительные органы, а на верхнем уровне
оставить только несколько координаторов. Арсену жаль было расставаться с мечтой
о спруте, охватывающем своими щупальцами всю систему раскрытия и расследования
преступлений сверху донизу, но по здравом размышлении он вынужден был признать,
что система независимых мелких агентств более устойчива к неожиданным
неприятностям и непредвиденным катаклизмам. Выбирая между единоличной властью и
надежностью, он выбрал последнюю. Все же он любил свою идею не за ее
масштабность, а за суть, за соответствие маркетинговому подходу, что было особо
модным в то время. И он предпочел, чтобы идея жила, пусть скромно, пусть
разрозненно, пусть во многих руках, но жила. Арсен не был честолюбив, он не
гнался за славой и деньгами, он не хотел власти. Всю жизнь ему было интересно
только одно – манипулировать людьми, дергать за тайные ниточки, которые он
держал в своих руках и о которых другие даже и не подозревали, и с
удовольствием наблюдать, как меняются судьбы и карьеры.
Кто же из военных не знает, как много власти сосредоточено в
руках у кадровиков. Ведь кадровик, просматривая твое личное дело, может «не
заметить» какую-нибудь противную бумажонку, а может раздуть из нее целую
историю, и не видать тебе приказа о назначении на новую должность как своих
ушей. Кадровик может «забыть», что на твое личное дело пришел запрос из
вышестоящей организации, куда тебя хотят взять на работу, более интересную и с
повышением в должности и в зарплате, или «потерять» этот запрос, или просто
положить у себя перед глазами – и смотреть на него задумчиво, иногда улыбаясь,
иногда хмурясь, думая при этом о каких-то своих проблемах, но ни в коем случае
не исполнять, то есть не вынимать папку с личным делом из несгораемого шкафа,
не запечатывать ее в конверт и не отправлять с нарочным в ту самую вышестоящую
организацию. Человек, желающий поменять место работы, нервничает, новое
начальство, которое еще вчера так воодушевленно приглашало его к себе и так
горячо хотело видеть в рядах своих сотрудников, постепенно остывает, забывает
про кандидата, а тут, глядишь, и нового человека привели, и ничуть не хуже
предыдущего, да и личное дело доставляют через два часа после милостивой фразы:
«Ну ладно, мы изучим ваш послужной список, характеристики…»
Разве непонятно, на кого из тех двоих приказ подпишут, а кто
на старом месте останется? И разве кто-нибудь не знает, какая жизнь ждет того,
кто остался? Собирался уходить, уже личное дело везти должен был, а в последний
момент не взяли… Почему? Из-за чего сорвался перевод на новую должность? Затеяли
проверку и чего-то накопали, не иначе. Ну и все в таком же духе. А ведь бывает
и по-иному, случается, хватает кандидат на повышение свой запрос в зубы и бежит
к своему кадровику, низко ему кланяется, бутылку несет или еще чего ценное,
просит-умоляет, чтобы кадровик этот соизволил папочку с документами достать да
задницу свою в автомобильчик поместить.
Автомобильчик-то уже у подъезда дожидается, стало быть, не
фельдсвязью, которая неизвестно еще когда будет, дело пошлют, а прямо сей же
минут и доставят по назначению. И приказ на новом месте подпишут без
проволочек, и никакой другой кандидат в эту игру вмешаться уже не успеет… Много
хитростей и возможностей у тех, кто в отделах кадров работает, и всеми этими
хитростями пользовался Арсен много лет, с наслаждением глядя на спектакли,
которые разыгрывались по написанным им сценариям. Большего удовольствия он в
жизни не искал и не хотел. Оттого и в новой своей ипостаси не погнался он ни за
славой, ни за большим куском.
Мирно поделил все, что было создано, между собой и
ближайшими помощниками. Долго размышлял перед разделом, какую часть взять себе,
и остановил свой выбор на ГУВД Москвы. Почему, он и сам не мог бы точно
ответить.
Манило его это слово – «Петровка», было в нем что-то от
юношеской романтики. Подумать только, ведь всего четыре адреса есть на всю
огромную страну, вернее, всего четыре организации, которые каждый житель
многомиллионного СССР знает не только по названию, но и по адресу. Кремль,
Старая площадь, Лубянка и Петровка. Четыре заветных адреса, четыре символа
власти, могущества и всенародной мудрости. Кремль и Старая площадь – не по его
части, а на Лубянке он и так бывает каждый день. Так и вышло, что Арсен
заправлял преступными связями с работниками Петровки, когда уже и СССР
развалился, и про Старую площадь как-то подзабыли, и Кремль утратил свое
магическое звучание, и Лубянку покрыли несмываемым позором, сначала сократили,
потом заклеймили, потом преобразовали, а затем и вовсе стерли с лица земли,
спрятав бренные останки под чужими названиями. А вот очарование Петровки
сохранилось… Нет, не прогадал Арсен, правильный выбор в свое время сделал…
После ночной встречи с Сергеем Александровичем Арсен дал
команду на всякий случай понаблюдать за Бондаренко. И хотя, если судить по
информации Градова, беды ничто не предвещало, Арсен внутренне был готов к
худшему. Поэтому когда ему сообщили, что Бондаренко рано утром явился домой на
машине, за рулем которой сидел Андрей Чернышев, он сразу понял, что Каменская
его провела. В первые минуты он попытался просчитать, где она была весь
вчерашний день и что успела узнать. И только потом, внезапно спохватившись,
подумал о Карташове.
Выходило, что Карташов явился в редакцию журнала «Космос» не
потому, что нашел записку, а потому, что его послала туда эта хитрая девица.
Что же из этого следует? А то, что никакой записки не существует, все это блеф,
рассчитанный на то, чтобы спровоцировать тех, кто хочет спрятать следы этой
темной истории.
Сообщение о контакте Бондаренко с оперативником Чернышевым
Арсен получил только к вечеру того же дня. При построении системы связи внутри
своей организации Арсену пришлось решать непростую задачу: что предпочесть,
конспирацию или оперативность получения информации. По зрелом размышлении он
предпочел первое. Система связи и передачи информации была простой и надежной,
но требовала хорошей памяти и высокой точности.
Правда, сведения поступали при этом не всегда вовремя. Что
ж, рассудил он, всегда нужно чем-то поступаться, ибо ничего идеального в этом
мире не бывает.
Арсен уже знал, что фокус с телефоном Каменской по какой-то
непонятной причине не удался. Впрочем, учитывая новую информацию о встрече
Бондаренко с Чернышевым, это большого значения уже не имело. Тем не менее Арсен
призадумался. Сначала был срыв с поисками записки в квартире Карташова. Сам
Карташов дал этому вполне резонное объяснение, и не было никаких оснований
винить в этом человека из отдела Гордеева, давшего непроверенные сведения.
Потом, на следующий же день, другой человек, тоже из работавших на Петровке,
дал неверные результаты проверки пребывания Каменской в поликлинике. Сегодня –
совершенно необъяснимая история с телефоном. Три неудачи у трех разных людей и
практически одновременно.
