Мальчик молчал. Думал.
Пастух не переспрашивал. Рулил.
Двенадцать-тринадцать лет – не самый простой возраст. Начало взросления. Осознание себя личностью, которая старше, нежели в свидетельстве о рождении написано. Непонимание взрослых, которые не хотят или не умеют замечать личность в сыне ли, в ученике ли, в соседе по дому, в попутчике ли. В брате, к слову. Обида на мир, как щит… Пастух все это когда-то проходил – год за годом, день за днем. Брат взрослел на глазах, а он, Пастух, был ему и отцом, и матерью, и учителем, и нянькой, и другом.
И врагом…
Так сложилось.
– Детдомовский, – ответил наконец мальчик.
Соврал, подумал Пастух.
Он очень долго и очень близко был с братом. Как родителей не стало. Как он, Пастух, и пятилетний тогда брат, остались одни в деревенском доме. Пастуху шел двенадцатый. Соседи, конечно, помогали чем могли, но родной власти не положено было оставлять сирот без опеки, вот и спустя три месяца после смерти мамы и отца братья попали в детдом. И началась серьезная жизнь. Не лучше и не хуже, чем прежде. Просто другая…
Непросто вспоминать и не в жилу.
– Ты смотри, я тоже детдомовский, – невесть чему и зачем обрадовался Пастух. Не совпадению, конечно, обрадовался. Какое, к черту, совпадение, если пацан врет. Детдомом от него и не пахнет. Но для поддержки разговора отчего бы и не сыграть радость? – А сейчас куда путь держишь?
– Туда же, куда и вы.
– Ты знаешь мой маршрут?
– С чего бы? Просто мне без разницы. Лишь бы подальше.
– Сбежал из детдома?
– Почему сбежал? Ушел. Надо было…
А может, и детдомовец. Пастух не ведал, какие они сегодня – детдомовцы. Вон – мода пошла: помогать им с барского плеча, покупать в детдома автобусы, киноустановки, мебель… Крыша если и не поедет, то сдвинется хоть на малость.
Да Бог с ним, с пацаном. Хочешь быть детдомовцем – будь им. Пастуху не жалко.
– Настолько надо, что никому не сказал, верно?
Мальчик опять думал. Не просто тянул время, догадывался Пастух, а именно думал. Искал ответ точный, краткий и ни к чему не обязывающий. Либо пацан нерешительный, что по-любому странно для детдомовца, либо дорого ценит слово произнесенное.
– Никому, – ответил наконец.
– Твое дело, – равнодушно согласился Пастух. – Только воспитателей жалко: они сейчас там хватятся тебя, забегают, как ошпаренные, в ментовку позвонят, фотку твою размножат и на столбах вывесят. Их разыскивает милиция… Это тебе надо?
– Мне – нет, – ответил мальчик, опять чуть подумав.
– А кому?
– Вероятно, никому теперь. Вы же меня увезли из Города-на-Реке.
– И что с того? Сообщение о пропавшем из детского дома ребенке, а также его приметы и фото будут разосланы по всем отделениям милиции Страны или, для начала, по Приречному региону.
Мальчик смотрел в окно. Пастух гнал машину за сотню и никакими своими действиями не подтверждал то, что говорил назидательно и самому противно.
Километра два проскочили, пока мальчик не разродился наконец ответом.
– Все, о чем вы говорите, произойдет не раньше чем через неделю. А то и позже. Я же не опасный преступник и не сын олигарха, чтоб искать меня с сиренами. Разошлют фотографию по районам, откатают на ксероксе и что?.. Вы такие фотки видели?
Пастух видел. Узнать по скверной ксерокопии живого человека – это надо лихое воображение иметь. Прав пацан. Найдут его вряд ли. Если только он на чем-нибудь не попадется.
– А коли уворуешь чего?
– Уворуешь? – Мальчик повторил слово, как на языке покатал. Незнакомым ему оно показалось?.. Возможно: слово-то Пастух из детства достал. – Не стану, – ответил наконец. – Я же не вор.
– Деньги, что ли, есть?
– Будет надо – заработаю.
– Интересно, где и как?
– Руками. Ногами. Головой вот тоже… Там видно будет.
– А пока, выходит, не видно, – резюмировал Пастух. – Пока можно и не думать о прокорме и ночлеге, рукастый ты наш… Или у тебя в том Городе родня есть?
Мальчик молчал. И Пастух не торопил его. Чего торопить? Дорога долгая, ехать им вместе до вечера. Не высаживать же парня на трассе?..
Он, Пастух, понимал яснее некуда, что мальчик ему – помеха, лишний груз, что в Городе-в-Степи Пастуху потребуется привычное одиночество в толпе, что мальчик будет им высажен где-нибудь в центре Города и – пока-пока!.. Но это – потом. А пока – все ж какой-никакой, а собеседник…
– Ладно, – принял решение. Паллиативное. – Я тебя, ясное дело, довезу до места, а там – ты сам по себе. Уловил мысль?
– Чего тут ловить? – отозвался мальчик. – Ваша мысль сама в голову идет.
– Это ты меня похвалил или как? – вроде со смехом спросил, но и любопытно стало: уж больно ироничен и для возраста своего и, что главнее, для той среды, из которой он сейчас пытается вырваться. Якобы из той. Или все же из той?..
– Как вам больше нравится, – ответил мальчик.
И Пастух окончательно сформулировал свое о нем мнение: непрост парень, не детдомовский он – по интеллекту, школьный мальчик, домашний, начитанный, с умными взрослыми общающийся. Так что разговоры разговорами, но стоит быть с парнем поаккуратнее. Он что-то крепко скрывает. Он что-то задумал и приступил к исполнению задуманного. Уже. В машине Пастуха. Или еще раньше – в детдоме. Если таковой существует и разводят в нем умных и скрытных воспитанников. Пастух про такие специализированно продвинутые сиротские учреждения не слыхал.
Хотя…
Читал где-то: есть несколько воспитательных учреждений, куда собирают умных и способных детишек со всей Страны. Готовят их заранее… К чему готовят?.. Не помнил. Уж не к труду и обороне, наверно, а к чему-то более продвинутому. К нелегальной работе за бугром. К внедрению в высшие круги забугорного детства. Фантастика ненаучная, голому ежу ясно.
Но спросил все же:
– Языки знаешь?
Мальчик глянул на него с недоумением.
– На уровне учебника для средней школы. На «четверку». А что?
– Просто спросил. Не бери в голову…
За последнюю пару лет Пастух, как он сам сейчас вспомнил, подбирал попутчиков на длинных и скверных дорогах всего два раза. Оба – в прошлом году. Старушка с пятилетней внучкой, приболевшей чем-то, он их в больницу районную доставил, почти по пути было. И старика-ветерана с двумя «Боевыми Знаменами» на телогрейке – этот к сыну на свадьбу ехал, крюка пришлось дать, но уж больно дед славным оказался. Обоих пожалел.
И все. А теперь – пацан. Невесть кто и откуда. И куда. Тоже пожалел?
Наставник узнает о его жалостливости – уволит с хитрым выходным пособием. С пулей в башке, например, или что-то позаковыристее закажет… А с чего это ему узнавать? За своих «овец блудных» Пастух сам в ответе, и наплевать Наставнику на то, как и где он их пасет. И на мальчика-попутчика ему тоже наплевать.
