А что я делаю?
— Дэвид участвовал в поисках восемь лет назад, — объяснила Софи.
— Восемь лет. — Кэт Беннетт взяла с каминной доски фотографию. — А мне по-прежнему кажется, что всё случилось недавно. В этом году, в мае, им бы исполнилось двадцать семь лет.
Она протянула мне фотографию, которую в газетах тогда не публиковали, и в Интернете несколько дней назад я видел другие. Думаю, две семнадцатилетние девушки были сняты незадолго до того, как их похитил и убил Джером Монк, с разницей менее чем в три дня. Сестры сидели рядом, каждая почти зеркальное отражение одна другой. И всё же, если приглядеться, они отличались друг от друга. Обе улыбались, но одна — смело глядя в объектив камеры, расправив плечи, даже с каким-то вызовом. А у её сестры улыбка была мягче, голова чуть опущена, вид немного смущённый.
— Цвет волос у них как у папы, — сказала мать. — Зоуи была очень похожа на Алана. Такая же открытая, как и он. С малолетства. Должна признаться, она заставляла нас беспокоиться. Не то что Линдси. Эта была тихоня. Внешне они выглядели одинаково, а характеры разные. Если бы им… — Она замолчала. — Ладно. Что толку сейчас играть в «если бы». Вы ведь с ним встречались? С этим Джеромом Монком?
Вопрос был адресован мне.
— Да.
— Жаль, что у меня не было такой возможности. Теперь ругаю себя, я не ходила в суд. Не встала перед ним, не посмотрела в глаза. Хотя, уверена, на него это не подействовало бы. Я слышала, он маньяк. И вот теперь сбежал.
— Его скоро поймают, — сказала Софи.
— И хорошо бы убили. Я знаю, надо прощать, но не могу. За такие злодеяния он должен страдать. Доктор Хантер, у вас есть дети?
Вопрос застал меня врасплох. Рамка с фотографией в руке стала тяжёлой.
— Нет.
— Тогда вам не дано знать, каково это — потерять детей. Монк не просто убил наших дочерей, он лишил нас будущего. Мы никогда не увидим их замужем, не сможем нянчить внуков. Нет даже могилы, куда положить цветы. У родителей Тины Уильямс есть хотя бы это.
— Мне очень жаль, — пробормотал я, ощущая вину и не понимая, в чём она состоит.
— Восемь лет назад вы сделали всё, что могли. И я благодарна за то, что делаете сейчас. Мы оба благодарны. Алан и я. Но Алан не смог бы говорить с вами об этом. Вот почему я попросила Софи приехать днём, пока он на работе. Наших девочек уже не вернёшь, но знать место, где они упокоены, было бы для нас утешением.
Я поставил рамку с фотографией на кофейный столик. И всё время, пока мы находились в этой стерильной комнате, чувствовал на себе взгляд убитых девушек.
* * *
Когда мы сели в машину, я злился на Софи, на себя, на Монка. А за всем этим саднила рана, которую, не ведая того, вскрыла Кэт Беннетт.
«У вас есть дети? Тогда вам не дано знать, каково это — потерять детей».
Софи заговорила, когда мы выехали из городка:
— Извините, я полагала… если вы с ней познакомитесь…
— И что? — буркнул я. — Теперь уже не могу отказаться, да?
— Я не собиралась связывать вас никакими обязательствами, просто…
— А о ней вы подумали? Она же не перестаёт мечтать о возможности положить на могилу цветы. Пробуждать ложные надежды — жестоко.
— Я же сказала, что ошиблась! — вспыхнула она. — Прошу прощения.
Я промолчал. Дорога была грязная, автомобиль постоянно заносило. Да и не могу я долго злиться.
Софи смотрела в окно, потирая виски.
— Болит голова? — спросил я.
— Нет. — Она опустила руки. Мы приближались к повороту на Падбери. — Поезжайте прямо.
— Разве мы не возвращаемся к вашему дому?
— Пока нет. Есть ещё одно место, куда я хочу заехать. Не беспокойтесь, знакомств больше не будет.
Куда мы едем, я осознал лишь у заросшего травой заброшенного оловянного рудника. Чёрная Скала. Где нашли захоронение Тины Уильямс.
Я проехал место, где восемь лет назад меня остановила для проверки женщина-полицейский, и затормозил. Кругом не было ни души. Тихо. Я выключил зажигание.
— Что теперь?
Софи робко улыбнулась:
— Давайте пройдёмся?
Я вздохнул:
— Софи…
— Я хочу только взглянуть на захоронение. Больше сюрпризов не будет, обещаю.
Смирившись, я вышел из машины, и тут же волосы взлохматил холодный ветер. Воздух посвежел, запахло болотом. Ландшафт был тот же, что и восемь лет назад. Вокруг на многие мили простирался торфяник, поросший вереском, утёсником и увядшим папоротником. Рядом стояла Софи, засунув руки в карманы куртки. Тоже смотрела на торфяник.
— Ну что же, давайте походим, посмотрим, — произнесла она.
— Я опасаюсь за ваше самочувствие.
— Нечего опасаться, оно прекрасное. — Она взглянула на серое небо. — Но нам лучше поторопиться. Скоро начнёт темнеть.
Во многих местах уже стал подниматься туман. Я закрыл автомобиль, не забыв взять фонарик. Важная вещь, может пригодиться.
Мы двинулись к Чёрной Скале. Примерно на половине пути Софи остановилась, показав налево:
— Вот тут полицейские натянули ленту, ограждая захоронение.
— Почему вы решили, что здесь? Это место ничем не отличается от других.
Софи усмехнулась:
— Вы мне не доверяете?
— Доверяю. Только не понимаю, как вы можете это помнить.
— Дело в том, что я научилась запоминать ориентиры. Видите вон ту скалу примерно в двух милях отсюда? Она находится под прямым углом к месту, где мы сейчас стоим. А теперь посмотрите туда.
Она повернулась, и я вместе с ней.
— Видите, небольшая расселина? Если мы находимся в нужном месте, её конец должен быть на одной линии с этим холмиком и той скалой.
Я кивнул, хотя в данный момент мои мысли занимало иное. Софи тесно прижалась ко мне, и я остро чувствовал тепло её тела. Затем мы посмотрели друг на друга, она отбросила с лица прядь волос и отстранилась.
— В любом случае… в торфяник легче всего сходить с тропы здесь. Попробуем?
— Хорошо.
Мы двинулись дальше.
Насыпь находилась недалеко от тропы, но теперь, наверное, её не увидишь. Заросла травой. Я спустился вниз и помог Софи. Она улыбнулась. Затем мы через вересковые заросли двинулись дальше.
— Вы уверены, что сумеете найти захоронение без карты?
— Да, — отозвалась она.
Идти было тяжело. Я постоянно поскальзывался в грязи. А Софи на удивление уверенно двигалась вперёд, смело огибая заболоченные участки.
— Вы здесь недавно были? — спросил я.
