Она коснулась его щеки, словно касалась ангела.
— Ты мой герой, знаешь, — сказала она, роняя слезы.
Энн потянула его к себе и крепко обняла, и мальчик обнял ее в ответ. А потом оба вытерли глаза, она взяла его за руку, и они вместе пошли по дорожке.
И когда они шли через двери, все менялось.
Вокруг них толпились люди, приветствуя, желая получить объяснения, заявления, требуя ответов. Когда вся эта толпа собралась вокруг, Энн увидела, как отдаляется Томми. Откуда-то появилась его мать и кинулась к нему, крича и всхлипывая.
Томми и Энн встретились взглядами лишь на долю секунды, и она поняла, что он чувствовал, — его бросили в космос, а страховку забрали. У него не было никого. И никто не интересовал его.
Энн повернулась к Винсу. Вытащив из своих порванных запачканных брюк золотую цепочку, она вложила ее ему в руку, а потом бросилась в его объятия. Когда он крепко держал ее и говорил, что все будет в порядке, она только прижималась ухом к его груди и слушала, как бьется его сердце. На эти несколько секунд все остальное превратилось просто в шум.
Закрыв глаза, Энн потеряла сознание. Последнее, что она помнила, — Томми, стоявшего в маленькой красной лодке, уплывающего от нее, а потом — лишь тень его улыбки.
Глава девяносто третья
Энн пришла в себя и услышала звук приглушенных голосов в коридоре рядом с больничной палатой.
— …сломаны ребра… пневмоторакс…
— …Боже мой… нам повезло, что она вообще ж-и-в-а…
— Я умею читать по губам.
Ее голос был хриплым и разносился не слишком далеко, но его услышали.
— Ого, кто вернулся, — сказал Винс с нежной улыбкой, подходя к ее кровати.
— О, Энн-Мэри! — воскликнул Фрэнни с озабоченным лицом. — Ты похожа на енота!
Энн нажала кнопку на пульте управления и подняла изголовье кровати, глядя на себя в зеркало. Два синяка под глазами. Распухшие губы. Швы на подбородке. Енот бы оскорбился таким сравнением.
— Ха! — протестующее воскликнул Винс. — Видел бы ты нашего парня. Его пришлось на вертолете везти в Лос-Анджелес. Наша девочка неплохо дерется. Она вышибла ему глаз монтировкой! — гордо сказал он.
Фрэнни был в ужасе.
— Боже мой!
— Пробила череп, сломала нос…
— Ты ли это?! — воскликнул Фрэнни, будто она была одержима какой-то личностью, которая была сильнее, чем все думали.
— Я, и я жива, — просто ответила она.
— О, дорогуша, — с умилением произнес он. — Я даже не знаю, что сказать.
— Тогда я обязательно отмечу этот день в календаре, — иронично заметила Энн.
— Я хочу обнять тебя, но боюсь, ты меня покалечишь. Ты лупила человека по голове монтировкой, так что…
Энн попыталась улыбнуться. У нее болело все: ребра, голова, легкие. Она чувствовала себя так, словно ее переехал грузовик.
— Мой дантист, — сказал Фрэнни, когда до него дошло. — Серийный убийца совал свои руки мне в рот!
Энн посмотрела на Винса.
— Он сознался?
Тот покачал головой.
— У него адвокат. К нему не подступишься.
— Но это он сотворил такое с Энн, — возразил Фрэнни со своей знаменитой напористостью. — Мне плевать, если он даже наймет какого-нибудь Ф. Ли-Спаси-Мой-Зад. Ему все равно не соскочить!
— Нет, — произнес Винс. — Он лакомый кусочек, и знает это. Думаю, он попытается договориться.
— К черту! — выпалил Фрэнни. — Поджарьте ему задницу!
Винс похлопал его по плечу.
— Мне нравится, как ты мыслишь, друг мой. Твоими бы устами…
— А как же убийства? — спросила Энн. — И Карли Викерс?
— Пока что этого недостаточно для суда. На самом деле у нас почти нет улик. Он не допускал ошибок, пока не напал на тебя, — сказал он. — Откуда у тебя цепочка?
Энн вздохнула.
— Томми подарил ее мне. Наверное, нашел в их доме. Он думал, что делает что-то особенное, хорошее.
Его милый поступок стал первым звеном в цепи событий, в результате которых его отец превратился в чудовище. Никакие греки не смогли бы выдумать такую трагедию.
— Ты говорил с Томми? — спросила она.
И прочитала ответ по его напряженному лицу.
— Мать не подпускает нас к нему.
Винс понял, что она чувствует, и нежно накрыл своей ладонью ее руку.
— Ты ничем не можешь помочь. Оставь их.
В сердце Энн обосновалась глубокая грусть, будто она потеряла любимого человека. В каком-то смысле так и было. Почему-то она знала, что больше никогда не увидит Томми Крейна. Она не стала говорить этого. Никто бы ей не поверил. Он ушел из ее жизни.
— Я принес тебе полезный подарочек, чтобы подбодрить тебя, — сказал Фрэнни, ставя на столик рядом с кроватью яркий пакетик.
Энн подозрительно заглянула в пакет. Она протянула руку, к которой не был присоединен катетер, и извлекла что-то из черного шелка и кружев.
— Кто-то дарит цветы и конфеты. Мои друзья дарят мне белье.
— Ничто не вызывает желания выздороветь больше, чем пеньюар, — улыбнулся Фрэнни.
— И мне сразу становится лучше при взгляде на него, — признался Винс.
— Вот видишь?
Энн закатила бы глаза, если бы они у нее не болели.
Фрэнни наклонился и нашел маленький участок щеки, поцелуй в который не причинил ей боли.
— Я пойду, отдыхай, — сказал он, а потом комично подмигнул Винсу.
Энн удалось вскинуть бровь, глядя на пеньюар.
— Ох уж эти двое!
— А теперь серьезно, — сказал он. — Как ты себя чувствуешь?
Она не знала, что лучше: храбриться или поделиться с ним своими переживаниями. Слезы подступили к глазам, когда ее охватили эмоции, и Энн задрожала.
— Никогда в жизни так не боялась.
Винс присел на кровать, чтобы обнять ее.
— Видела бы ты меня, — пробормотал он. — Когда я понял, что ты в лапах у этого ублюдка…
— Обними меня ненадолго, ладно? — тихо попросила Энн.
— Я буду обнимать тебя всю ночь, — прошептал он, гладя ее по волосам.
— Не думаю, что тебе позволят остаться после девяти.
— Пусть только попробуют выгнать меня. Бог еще не создал такой медсестры, у которой хватило бы смелости оторвать меня от тебя. Я знаю, о чем говорю.
Он поцеловал Энн в лоб, и она почувствовала, что напряжение понемногу спадает.
— Я серьезно, — сказал он тихо. — Я никуда не уйду. Может, я и большой глупый увалень из Чикаго, но я чую свое, когда вижу его. Я люблю тебя. Я хочу провести с тобой свою жизнь. Ты не против? Или в отношении моего будущего есть запретительное постановление?
