Барри ртом втянул воздух. Захлебывается воздухом. Вот они, его последние дни. Империя рушится, у ворот варвары. Только они вовсе не варвары, а блистательные умники со степенями по криминологии.
— Что-нибудь конкретное эти убийства связывает? — спросил он эту Холройд.
— Обе женщины. Обе мертвы, — ответила она.
Он ей не нравился, но он мало кому нравится.
— А ваша жертва как-нибудь связана с мабгитской шлюхой? Они были знакомы?
— Мабгитская шлюха, — повторила она. — Как персонаж трагедии о мести
[134]
.
Барри ни шиша не знал про трагедии о мести. И не стремился, большое спасибо. Зато о трагедии знал предостаточно. А месть надвигается, это он чуял. Кэрол Брейтуэйт восстает в туче костей и пепла, жаждет справедливости. Воскресили, сказала Трейси.
— Мне задают вопросы, — сказала Линда Паллистер по телефону. — Я не знала, что сказать.
— Я бы на твоем месте молчал и дальше, — сказал Барри.
Молчать и дальше. Неправильный ответ, да? Сболтни лишнего, скажи правду. Тридцать пять лет молчания, а теперь ее имя у всех на устах.
— …а она клиентов к себе водила? — спросил Гэвин Арчер. — Она разве не на улице работала?
Детектив-констебль. Худой, в очках, на работу приезжает на гоночном велосипеде, весь затянут в лайкру так, что яйцам небось тесно, хотя никаких велогонок, лишь катается между работой и тонкостенной коробкой в Муртауне, где живет с беременной женой. Еще один умник, блядь.
— Мы планируем…
Крови море. Даже по видео в полицейском фургоне было понятно. Джемма как-там-ее быстренько всех захомутала. В доме — фотограф, два офицера, два криминалиста, судмедэксперт прибудет через десять минут. Два офицера по работе с семьями ищут родственников. Ну что ж, удачи им. Все в защитных костюмах на молниях и похожи на кроликов. И все ради дохлой проститутки.
В фургоне Барри посмотрел, как биолог на экране обрисовывает пятна крови. Когда Барри только начинал работать, они бродили по месту преступления, словно в парке гуляли.
— Кто-то ее недолюбливал, — заметила Джемма.
— В этом, как правило, корень всех убийств, — ответил Барри.
— …и, короче говоря, всех жду завтра ровно в семь на летучку. Всем спасибо.
Диспетчерская опустела, мимо Барри протекла череда усталых, но окрыленных людей. Похоже, он болен — ходячий инфаркт. Надо бы выпить. С самого утра надо выпить. Всю неделю. Последние два года. Годовщина. Казалось бы, со временем должно полегчать, а становится только хуже. Сэм, когда погиб, еще лежал в коляске, сейчас уже ходил бы, может, спотыкуче пинал бы мячик с Барри. А его дочь в лимбе, потому что никому не хватает духу заикнуться об отключении системы жизнеобеспечения.
Пора дрейфовать к концу, разбирать бумаги, передавать дела, сходить на отходную попойку-другую. Что-нибудь организуется? Никаких признаков. Трейси шутила, что ничего и не будет, но это вряд ли. Сюрприз небось устроят. Хуже не придумаешь. Отходной кутеж Трейси уже вошел в легенды. Трейси всем нравилась, хотя многие предпочитали делать вид, что это не так.
— Детектив-суперинтендент Крофорд, вы что-то хотели?
— Простите, детектив-инспектор Хардкасл, задремал. Сказка на ночь затянулась.
— Холройд, шеф, Джемма Холройд. Рейчел Хардкасл — это женщина, которая погибла в среду вечером. Мабгитская шлюха, — саркастически прибавила она лично для него.
Зазвонил телефон. Стрикленд. Что ж, неудивительно. Кэрол Брейтуэйт, воскресая, всех выманивает из тайных нор.
— Барри? Как дела?
— Дела и есть дела.
— Звоню вот спросить — идешь завтра на ужин с танцами в гольф-клуб?
— Ужин с танцами в гольф-клуб, — повторил Барри, пытаясь расчислить смысл.
Всплыло смутное воспоминание о какой-то благотворительности, пятьдесят фунтов, его всей толпой заставили купить билет. Стрикленд, Ломакс — они как носороги, Лен Ломакс хуже всех. Нет сил уйти на пенсию, лишиться власти, и они торчат в благотворительных советах, комитетах по сбору средств, на заседаниях магистрата, чтоб журналисты и общество не позабыли их имен. Пользы не приносят, но не готовы признать свое бессилие. Барри согласен разве что купить мак на Поминальное воскресенье — вот и вся его благотворительность.
— Да, — терпеливо сказал Стрикленд, — ужин с танцами. Ты идешь?
Никак не уснуть. Барбара храпит, лицо вымазано кремом, в волосах бигуди. Может, позаимствовать у нее снотворного? Скажем, все, какое есть. Выбрать легкий путь, в противоположность трудному. Едва ему удалось погрузиться в неприятную дрему, зазвонил телефон. Барбара во сне застонала — тихий скулеж раненого зверька. На часах у кровати — пять тридцать. Значит, на добрые вести рассчитывать не приходится.
— Еще одно убийство, шеф, — сказала Джемма Холройд.
— Тоже рабочая лошадка? И не говорите, что все вы таковы.
— А мы таковы? Пока не опознали. Нашли в Хедингли, у входа в кинотеатр «Коттедж-роуд». Удары по голове, ножевые ранения.
— Ну знаете ведь, как говорят: один раз — невезение два — совпадение, три — серийный убийца.
— Я бы воздержалась от скоропалительных выводов, шеф.
— Чем скорее выпалим, тем скорее доберемся до конца.
— И к тому же, если убийства как-то связаны, больше похоже на массовые.
— Это все слова, убийство есть убийство.
Он дал отбой, лег и уставился в потолок. Лидс и мертвые проститутки. Не произноси слова на «П». Он повернулся к Барбаре, погладил ее по спине:
— Хочешь чаю, милая?
Без убитого женского трио он бы прекрасно обошелся. Если б женщин не было, мужчины их не убивали бы. Тоже выход.
Кэрол Брейтуэйт. Интересно, где сейчас ребятенок. Несколько недель просидел взаперти с трупом матери. Как звали, Барри забыл. Трейси талдычила про него месяцами. Майкл. Точно. Майкл Брейтуэйт.
10 апреля 1975 года
Назавтра, в детском отделении. Неуютно тут. Трейси коснулась детской ладошки, во сне вялой.
— Майкл, — тихонько сказала она.
Трейси думала принести ему плюшевого мишку, но, пожалуй, он для мягких игрушек уже слишком взрослый. Когда они вломились в квартиру в Лавелл-парке, мальчик цеплялся за бело-синюю полицейскую машинку, будто за соломинку, и Трейси купила ему пожарную машину. Сунула ему под бок. Глаза запали, щеки провалились, но во сне он такой умиротворенный. Судя по всему, провел в квартире с трупом матери почти три недели. Не мог открыть входную дверь. Никто не видел, как он вставал на стул и махал из окна на пятнадцатом этаже. Жил на продуктах, которые были в доме, — Кэрол Брейтуэйт в тот день сходила в супермаркет, в кухне стояли нераспакованные покупки. Потом вытаскивал пакеты всякой бакалеи из шкафов, пил воду из-под крана. В квартире дубак. Мальчик подкармливал счетчик монетами из материного кошелька, потом монеты закончились.
