Коннелли проводил ее до выхода и некоторое время стоял на пороге, глядя, как она идет по мокрой дороге к светящемуся неоном зданию бара «У Фрэнка», осторожно ступая, чтобы не запачкать вечерние туфли. Она была хорошим врачом, и для него не имело особого значения, в чем заключались ее общие интересы с Лиз Дженкинс. И вряд ли этот разговор о растениях имел какой-то смысл.
Однако он все же вернулся к себе в кабинет, сел за стол и задумался.
Том и журналист едва успели приняться за вторую кружку пива в баре «У Фрэнка», когда вошла женщина-врач, чтобы забрать мужчину, который, вероятно, был ее мужем. Тот сидел у стойки в другом конце зала, дружески беседуя с барменом. Она спокойно, но твердо заставила его оставить свой стакан на стойке и повела к выходу. Повернувшись, Том увидел, как они идут через автостоянку и как женщина рассмеялась в ответ на какие-то слова мужчины. Иногда над словами Тома женщины тоже смеялись. Внезапно он почувствовал, что ему очень не хватает женского смеха.
— Ваша знакомая? — спросил журналист.
Том покачал головой.
— Местный врач. Полицейские вызвали ее, чтобы она меня осмотрела.
— Симпатичная.
— Вполне, — кивнул Том. — Впрочем, она уже занята.
— В наше время никто не свободен, Том. Включая вас, судя по обручальному кольцу. Могу я спросить, как вы оказались здесь один?
— Дома были некоторые проблемы, — сказал Том. — И я приехал сюда, чтобы немного развеяться.
— Спасибо. Мне этого вполне достаточно.
Том подумал о том, сколько пройдет времени, прежде чем его собеседник захочет узнать больше, и каким образом не дать ему к этому повода. Поставив пиво на стол, он посмотрел на журналиста. Уже по аккуратно отглаженной рубашке и костюму можно было сказать, что человек этот только что приехал прямо из города и что он, возможно, вовсе не столь сообразителен, как могло показаться на первый взгляд. Как обычно, он улыбался, и Том предположил, что это вошло у него в привычку, чтобы располагать людей к разговору. Журналист, которого звали Джим Хенриксон, работал в журнале «Фронт пейдж», красно-белый логотип которого Том узнал с расстояния в двадцать ярдов. Мода, знаменитости, тайны — включая «Убежище Гитлера в Антарктике», «Инопланетяне похитили мою зарплату» и «У королевы красоты Айдахо родился мальчик-рыба». А теперь… «Несостоявшийся самоубийца встречает снежного человека».
Разница заключалась в том, что заголовки во «Фронт пейдж» на самом деле были не столь кричащими, а авторы старались подходить к своей работе достаточно профессионально. Даже если некоторые из историй и выходили порой за рамки общепринятого, написаны они были достаточно трезво и беспристрастно. К тому же журнал пользовался популярностью в среде шоу-бизнеса, и авторов статей о кино и моде приглашали на все крупные мероприятия. Журнал старался высоко держать марку и этим отличался от многих других. Если бы Хенриксон был из «Инкуайрера» или «Уорлд ньюс», Том вряд ли сейчас был бы здесь — скорее всего, просто бы где-нибудь ужинал. Но с чего-то нужно было начинать, и за последние полчаса Тому все больше и больше казалось, что он в конце концов нашел благодарного слушателя.
— Вы ведь мне верите, — сказал он.
— Да, конечно.
Том неожиданно ощутил странную усталость, и на глазах у него выступили слезы. Журналист заметил это и мягко похлопал его по плечу.
— Все в порядке, друг мой.
— Но почему? — спросил Том. — Никто мне больше не верит.
— Главным образом потому, что вы просто не похожи на лжеца, а большая часть чуши, которую мне приходится слышать, — скорее ложь, чем искреннее заблуждение. Кроме того, я уже не в первый раз слышу подобную историю в здешних краях. Девять месяцев назад трое охотников рассказывали об очень похожем случае в пятидесяти милях к северо-востоку отсюда, в районе Мазамы. Странное существо, появившееся ночью в их лагере. Отвратительный запах. И странные звуки вроде тихого стона. Вы ничего такого не слышали?
— Нет. Но я… очень крепко спал, прежде чем проснулся.
— Верно. В общем, они основательно перепугались. Трое взрослых мужчин, с детства бывавших в лесу, в страхе бежали прочь.
— Что-то я ничего про это не помню.
— Вы ведь читаете нас каждую неделю, не так ли?
— Нет, — признался Том. — В основном в приемных у дантистов. Прошу прощения.
— Ваши выводы огорчают меня, Том. Как раз в приемных мы помогаем людям преодолеть страх перед зубным врачом, и это для нас не менее важно. Нет, скорее всего, вы ничего не слышали про охотников, потому что мы о них не писали. Слухов, распространяемых тремя бородатыми мужиками в клетчатых куртках, может быть, и хватило бы для наших конкурентов, но просвещенным читателям нашего журнала подобное просто неинтересно. Наш подход заключается в том, что, хотя мы пишем в том числе и о странном и загадочном, но даже не рассматриваем материал, пока не сочтем его достаточно достоверным.
— Вроде убежища Гитлера в Антарктике?
— Ну что я могу сказать? — Журналист рассмеялся, широко разведя руками. — Да, там действительно есть странное образование из древних камней. Честно говоря, я лично не стал бы об этом писать, но… тираж у нас тогда поднялся основательно. Гитлер — вечный злодей, и, честно говоря, нам его даже в каком-то смысле не хватает. Так или иначе, суть в том, что если где-то и удастся найти снежного человека, то это случится здесь, на северо-востоке тихоокеанского побережья. За многие годы поступали сотни сообщений от свидетелей, начиная с некоего Элики Уокера в начале позапрошлого века, есть и немало материальных доказательств. В этой части Штатов можно найти древние наскальные изображения существ, очень похожих на обезьян, несмотря на то что местных приматов здесь нет и не было — или, по крайней мере, так принято считать.
— А фотографий или киносъемок не было?
Хенриксон покачал головой.
— Только фильм Паттерсона, который, как совсем недавно выяснилось, оказался подделкой. В любом случае, он ничего не доказывает. Вот, собственно, в чем ваша самая большая проблема. Есть немало тех, кому не хочется, чтобы стала известна истина. Стоит только хоть чуть-чуть к ней прикоснуться — и от тебя пытаются избавиться. Но мы до нее все равно доберемся. — Он отхлебнул пива, и глаза его весело блеснули. — Хотите знать правду? Теории заговора — полная чушь.
— Наверняка, — кивнул Том. — Какая именно?
— Не какая-то, а все. Их выдумали власти лишь затем, чтобы скрыть то, что происходит на самом деле.
Том рассмеялся.
— Недурная мысль.
— Я не шучу. Единственно верная теория — та, которая принадлежит мне. И вообще, чем более странной кажется теория, тем вероятнее, что она окажется верной. А странной она кажется лишь в контексте той лжи, которую нас научили принимать.
— Вы меня совсем запутали, — сказал Том.
— Власти контролируют всю информацию — соответственно, им тоже приходится изобретать собственные теории. Они сами плодят все эти «теории заговора», поскольку знать настоящую правду для нас еще хуже. Например — вы ведь знакомы с идеей насчет того, что мы на самом деле никогда не высаживались на Луне?
