— Мистер Хендерсон, то, что случилось с вашим сыном, прискорбно, но это не дает вам права делать все, что заблагорассудится. Как не дает этого права и ваша служба на благо отечества.
— Кто-то решил, что вчера вечером я должен увидеть одну заметку, — сказал я. — Вам об этом тоже следует знать.
— Какую заметку?
— В ней говорилось о румынке по имени Илена, подозреваемой в убийстве сутенера в Европе десять лет назад. Ее местопребывание в настоящее время неизвестно. Бумажку подсунули под дверь моего номера. Потом кто-то звонил мне каждый час в течение всей ночи. Полагаете, это дело рук Эллен Робертсон? Если нет, то и к тому, что произошло здесь, она непричастна.
Шериф несколько секунд смотрел в лес, потом перевел взгляд на меня:
— Помните о том, что я сказал.
Он разговаривал какое-то время с помощником, потом машина тронулась.
Я открыл дверцу и уже собирался сесть за руль, когда услышал женский голос, медленно диктовавший цифры.
Брук стояла приблизительно в футе от ворот. Руки у нее были сложены на груди, на лицо вернулась добродушная улыбка. Увидев, что я обратил на нее внимание, она снова повторила цифры.
— Что это? — спросил я.
— Это наш домашний телефон, сотовый Кори и мой. Запишите. Вы сможете установить, что никто из нас не участвовал в вашем мнимом терроризировании.
Я кивнул:
— Вы, наверное, считаете себя очень умной, Брук. На самом деле это дополнительное свидетельство того, как хорошо вы все продумали.
— Не знаю, кто звонил вам ночью, мистер Хендерсон, но честно говорю, это не я.
Я знал, что играю ей на руку, но мне было все равно.
— В чем ваша проблема, Брук?
— У меня нет проблем, которые нельзя было бы решить. И я должна, видимо, поблагодарить вас, поскольку ваше прибытие все, кажется, уладило. Ваше присутствие немного выбило Эллен из равновесия, вы не считаете? Может, ее хорошенькая головка просто закружилась от вашей грубой мужественности?
— Нет, серьезно, — не отступал я. — Неужели дело в том, что она привлекательнее вас? Ну, я хочу сказать, вы это, безусловно, сами понимаете. Вероятно, Кори тоже. Наверное, это здорово раздражает, когда рядом с тобой более красивая женщина?
Она рассмеялась.
— Да еще более молодая. Куда уж хуже. Может, в этом все дело?
Я залез в машину, взял кое-что с пассажирского сиденья и вернулся к воротам. Она не отступила ни на шаг. Я остановился перед ней и показал лейбл на горловине свитера.
— «Диор», — сказал я. — Дорогая вещь. Думаю, отец покупал вам немало таких вещиц в прошлом. И что — с появлением Эллен это прекратилось? Наверное, когда он зажил собственной жизнью, то просто выкинул это из головы. В конечном счете мы не перестаем быть подростками в душе только потому, что стареем. А вы стареете, Брук, сколько бы ни занимались фитнесом. Так мы и остаемся десятилетними, в особенности рядом с людьми, которые дали нам жизнь.
Лицо у нее словно окаменело.
— Неужели все настолько просто? Неужели Эллен — младшая сестренка, которая пришла и похитила папочкину любовь?
— Вы очень занудный и глупый тип.
— Я это уже слышал. Так что мне делать со свитером? Найти Эллен и отдать ей? Или вы считаете, что он принадлежит вам? Как Блэк-Ридж и все, что находится в радиусе пятидесяти миль?
— Возможно, в вашей прошлой профессии лобовая атака и приносила результат, но здесь вы впустую тратите пыл.
Я пропустил это мимо ушей — самый простой способ скрыть, что она дважды за пять минут вывела меня из себя. Теперь, когда Брук не улыбалась, ее лицо стало красивее. В нем появилось что-то от черно-белых фотографий женщин — покорительниц Запада, где они сидят, яростные и неумолимые, рядом с мужьями, которые стоят, подтверждая тем самым свое доминирующее положение, хотя и недели не смогли бы прожить без жен. Она бы даже выглядела привлекательно, если бы не глаза — темные и невыразительные, словно нарисованные на старом камне.
Я повернулся, собираясь уходить, но она заговорила снова:
— Она виновна в смерти отца.
— Я вам не верю, — сказал я, хотя теперь ее голос звучал иначе.
Солнце поднялось, и внезапно стало теплее. А еще сладковатый запах, исходивший от свитера, усилился.
— Вы не знаете людей так, как знаю их я, — ответила она. — И не понимаете, что все в мире взаимосвязано.
— Я думаю, вы имеете дело с теми людьми, которых заслуживаете.
— Глубокая мысль. Мне нравится. Но тогда скажите вот что. Что совершила ваша несчастная жена? Чем она заслужила вас?
Она развернулась и пошла по подъездной дорожке к брату, который стоял, наблюдая за нами.
Глава 25
— Где вы, черт побери?
— Не знаю.
Эллен почти два часа не отвечала на звонки, и я был не расположен шутить.
— Что значит — не знаете?
— Я… я не уверена.
Я выяснил, что, выписавшись из больницы в начале девятого, она вызвала такси из города. Поначалу она собиралась вернуться домой, но по пути поняла, что не в силах видеть Робертсонов, и попросила водителя высадить ее в Блэк-Ридже.
— Вы могли бы прийти ко мне.
— Я не знала, где вы остановились.
— У вас есть мой сотовый.
— Я думала, это было бы опрометчиво.
Приехав в город, она забрела в бар на Келли-стрит. Она больше пила, чем ела, и скоро поняла, что ей не по себе. К ней проявил внимание человек, сидевший в баре. Закончилось это скандалом, который потребовал вмешательства бармена. Когда человека выпроводили на улицу, Эллен выпила еще несколько рюмок и отправилась в мотель. Утром она проснулась рано и освободила номер на автопилоте. Дальше она начала путаться.
— Скажите, что видите перед собой, — спросил я.
— Какие-то дома.
— Как они называются?
Она вяло произнесла несколько названий.
— Постойте. Вы сказали «Сестры Райт»?
— Да, — пробормотала она в ответ.
— Повернитесь. Это кофейня напротив того бара, где мы встретились в первый раз. Того бара, куда вы ездили вместе с Джерри. Помните?
Она ничего не ответила.
— Я думаю, вы рано уехали из больницы, Эллен. Я сейчас отвезу вас назад.
— Там опасно.
— Доверьтесь мне, — сказал я первое, что пришло в голову. — Там вы будете в большей безопасности, чем дома.
С головой у нее было плохо, но она быстро сообразила, что к чему.
— Что вы имеете в виду?
