— Но это еще очень сыро… — соврал, борясь за свое счастье, писодей и снова незаметно посмотрел на часы: было уже почти шесть.
— Ничего, что сыро. Валяйте!
«Господи, — подумал раздавленный Андрей Львович. — За что, за что мне все это? Чем страдать с этим пьяным самодуром, лучше сочинять вместо Рунина чепуху про мозг Иллариона! И сюжет беременная студентка, верно, неплохой придумала… Стоп, Андрюша, стоп! — Сам к себе, да еще с особенной маминой интонацией, он обращался редко, только в минуты страшного волнения или вынужденного мужества. — Тихо! Только не спугни, Андрю-юша!..»
И тут случилось чудо: из этого мысленного вопля, точнее сказать, «мыслевопля», мгновенно, точно яркий бумажный букет из сухонького кулачка фокусника, выскочила вся история убийства Бориса до последних мелочей. Казалось, Кокотов ее вынашивал не один день.
— Видите ли, Дмитрий Антонович, — начал писодей, стараясь придать голосу эпическое спокойствие. — Если наш Борис — олигарх, значит, у него есть враги. Isn’t it? — от страшного напряжения он перешел на английский, которого почти не знал.
— Of course! — подтвердил игровод. — Недаром Сен-Жон Перс говаривал: богатство — главная улика! Ну и что с того?
— Бориса хотят убить.
— За что?
— Не важно.
— Кто?
— И это не важно! — Кокотов почувствовал себя Жарыниным. — Хотят — и все тут!
— Верно. Богатство — вызов нравственности! Ведь есть же, согласитесь, какой-то предел обогащения? Скажем, десять миллионов евро.
— Пять, — поправил экономный литератор.
— Хорошо, пять. Куда больше? Надо создать Всемирную чрезвычайную комиссию по борьбе с аморальным богатством (ВЧК БАБ), которая вместе с «фискалами» будет отслеживать рост состояний, и как только лимит превышен, на дом к оплошавшему нуворишу выезжает специальное подразделение «Омега-Минус», тихо снимает охрану, входит в кабинет: «Вы такой-то?» — «Да, в чем дело?» — «Вы нарушили мондиальный закон „О пределах личного обогащения“». — «Нет, это ошибка! Меня подставили…» — «Ошибка исключена!» — «Я вызову адвоката!» — «Не надо адвоката!» — И бац в лоб из «макарова». — «Честь имеем!» А утром портретик в газетах с наставительной надписью: «Он не умел считать деньги!» А как сосчитаешь? Особенность бизнеса в том, что никогда до конца не знаешь, сколько у тебя денег. Но ВЧК БАБ знает. Весь мир, коллега, изменится невероятно! Вообразите, едва только ваши накопления приблизятся к роковой черте, вы начнете нервничать, не спать ночами, соображая, как избавиться от опасных излишков и не получить пулю. Жена будет рыдать, прося не покупать ей новую шубу, любовница — в ужасе отшатываться от дареных бриллиантов. Ведь все считается, все — до карата и норковой спинки! А сами вы станете метаться из одного детского дома в другой, умоляя принять добровольные пожертвования, чтобы отправить соответствующую справку в ВЧК БАБ. Цунами благотворительности захлестнет человечество, Черная Африка наестся досыта. За редкими, как розовые фламинго, нищими будут гоняться толпы миллионеров, плача и требуя: «Возьми миллион, будь человеком!» В каждом мусорном контейнере легко отыщется два-три нераспечатанных банковских брикета. Люди снова потянутся к станкам, кульманам, в поля и огороды, возвращаясь к счастью низкооплачиваемого труда… Зачем рисковать жизнью ради денег, когда можно встретить румяную зорю с косой в руках по пояс в росе? Ну, как вам?
— Занятно, — сухо отозвался Кокотов. — Но прошу вас больше меня по пустякам не перебивать!
— Извините, коллега, замечтался.
— Итак, Бориса хотят убить, и, конечно, не одноклассники. Он кому-то мешает, очень мощной структуре. Возможно, власти…
— Это вы бросьте! Нашей власти мешает только народ.
— А если он решил пойти в политику, в Кремль? — предположил писодей.
— Посадят за неуплату налогов. Нет, его хочет убрать конкурент!
— Согласен. И тут начинается самое главное. Конкурент должен найти исполнителей, очень серьезных.
— Самые серьезные — это «Киллвипсервис». Кстати, обратите внимание, каков язык этих ханжей англосаксов! Словно нарочно приспособлен к тому, чтобы красоты речи не отвлекали от зарабатывания денег. Попробуйте-ка то же самое сказать по-русски — получится: «Служба ликвидации особо влиятельных особ». Ну кто обратится в такую фирму?! Никто. Другое дело — «Киллвипсервис». Так и хочется кого-нибудь заказать!
— Слово… — пробормотал Кокотов.
— Какое слово?
— «Служба ликвидации особо влиятельных особ» — сокращенно «СЛОВО».
— Гениально! Малая Никитская. Доходный дом начала двадцатого века, давно избавленный от коммуналок и выкупленный под офисы. Рядом с тяжелой дубовой дверью дюжина золотых табличек, а среди них затерялась скромнейшая, с деликатными буковками: ЗАО «СЛОВО». Небольшой офис на четвертом этаже, куда поднимает старинный лифт с кованой решеткой в стиле ар нуво. В офисе обстановка дружной частной редакции: молодые интеллектуалы сгрудились над столом, заваленным фотографиями Бориса, газетными вырезками, журналами с его интервью. Есть там и «Умный рынок», который принесла домой Варя. Первое впечатление — они срочно готовят к печати книгу о нашем герое. Или же собирают на него досье, чтобы продать конкурентам. Они, кстати, так его и называют: «наш герой». «А что там наш герой? Что нового у нашего героя?» До самого последнего момента мы не догадываемся, что это убийцы. И только…
— Может быть, вы откроете дверь и выпустите меня? — сварливо перебил обиженный писатель. — Я вам, кажется, здесь совсем не нужен!
— Молчу, молчу!
— Значит, главная задача убийц — выманить Борю в такое место, где он окажется беззащитен, а охрана беспомощна. И ребята из «СЛОВА», тщательно изучая его жизнь с самого детства, узнают и про Юлию, и про их первую любовь…
— А может, нам вообще снять фильм про первую любовь? — мечтательно перебил Жарынин, открывая последнюю бутылку пива. — Знаете, от того, как обошелся человек со своей первой любовью, зависит, в сущности, его судьба. Если предмет желания остался холоден и недоступен, мужчина потом всю жизнь суетливо добивается женщин, панически боясь отказа. Если первая любовь оказалась взаимной, подхватила, понесла, но постепенно иссякла и отпустила, мужчина потом спокоен, уверен в себе и срывает женщин по обочинам жизненного пути, как травинки для чистки зубов. Если же первая страсть по какой-то причине оборвалась на взлете, в момент самых разгоряченных иллюзий, он возвышенно страдает, свято веря, что потерял главное в жизни, лишился единственного возможного счастья. Прерванная любовь — это прекрасно! Как раз наш случай.
— А если первая любовь окончилась браком? — осторожно спросил Кокотов.
— Это самое неприятное. Искусство такого не прощает. Сколько талантов погубил ранний счастливый брак! Но извините, я снова вас перебил!
— Я уже почти все сказал. Убийцы хотят выманить Бориса с помощью Юли. Но как заставить нашу печальницу позвонить изменщику? Очень просто: они втягивают Костю в провальный бизнес, дают денег на открытие частной дефектологической школы, а потом включают счетчик и подсказывают: пусть твоя жена брякнет своему разбогатевшему другу юности. Они уверены: встретившись, бывшие любовники обязательно пойдут к гипсовому трубачу. Разумеется, ребята из «СЛОВА» не требуют: ты, мол, нам его вымани, а мы убьем. Объясняют иначе: нам надо с ним серьезно поговорить, а он недоступен, окружен охраной.
