И все же суровая реальность дома престарелых была такова, что ветеран, еще за ужином сыпавший анекдотами времен Утесова, к обеду следующего дня мог уже загадочно смотреть на живых с фотографии, приклеенной к ватману, который на стареньком мольберте выставлялся у входа в столовую. Под снимком тщательным плакатным шрифтом Чернов-Квадратов (с тех пор, как из экономии уволили штатного оформителя) выводил окончательные даты, перечисляя под ними заслуги, звания, награды и должности покойного. Затем Регина Федоровна и Валентина Никифоровна, тяжко вздохнув, выписывали деньги на погребение и помин души. А это значило, что на ужин перед каждым обитателем дома ветеранов появится порция алкоголя: мужчинам — рюмка дешевой водки, а дамам — полбокала белого вина, кислого, как аскорбинка.
В результате всех этих печальных обстоятельств в «Ипокренине» оказалось немало свободных комнат, и предприимчивый Огуревич стал сдавать помещения под временные творческие мастерские (именно так здесь оказались наши соавторы), поселять в них изгнанных из семьи мастеров, чей род занятий невозможен без вдохновляющей супружеской измены. Находили тут приют и прочие бездомные, но кредитоспособные персонажи вроде Жукова-Хаита. Да что там Федор Абрамович! Комнаты порой предоставлялись на ночь или даже на час под скоротечные сексуальные процедуры. Ходили упорные слухи, будто однажды в «Ипокренине» переночевали чеченские боевики, направлявшиеся в столицу для совершения террористического злодеяния. Кто-то из ветеранов, вспомнив старые добрые тридцатые годы, тиснул, конечно же, весточку в органы. Приезжали, разбирались и выяснили: то были отнюдь не «злые чечены», а добрые ингуши, возившие в Москву паленый спирт, от которого наутро в голове вместо мозгов образовывалось что-то вроде застывшей монтажной пены. После этого скандала Огуревич в своих коммерческих порывах уже не шел дальше сдачи номеров фирмам средней руки под выездные вечеринки, заканчивавшиеся обычно испражнениями в гроте, пьяными купаниями в прудах и буйным корпоративным сексом. А еще завел он школу Сверхразума.
— Никогда не думал, что доживу до такого позора! — всхлипнул Аркадий Петрович.
— Девчонки-то хоть хорошие залетают? — поинтересовался Жарынин.
— А-а-а! — махнул рукой директор и с испугом покосился на дверь, за которой в это время творилось чудо грядущего трансморфизма.
— А Наталья Павловна тут откуда? — Писатель задал вопрос, томившийся в его сердце, как пойманный соловей в боковом кармане.
— Она с мужем разводится… — еле слышно ответил директор, продолжая с тревогой смотреть на дверь.
— В кредит, наверное, живет? — усмехнулся Дмитрий Антонович.
— Ну не надо, не надо об этом! — с ужасом отмахнулся Огуревич.
— Ну тогда расскажите, как вы разорили «Ипокренино»! — посуровел режиссер.
— Это не я…
…В общем, средств на содержание «Ипокренина» все равно не хватало, и было решено изъять деньги из фонда «Сострадание» и вложить в «чемадурики».
— Что-о?! — взревел Жарынин. — Вы… Как же вы могли?!
— Ну, это уж… знаете… совсем! — молвил с укором Кокотов, сам потерявший на «чемадуриках» весь гонорар за роман «Кентавр желаний».
— Да что там я, — залепетал, оправдываясь, Огуревич. — Такие люди попали! Такие люди!
— А как Меделянский это допустил? — продолжил допрос Жарынин.
— Он… он… имел свой интерес…
— Какой?
— Юридические услуги стоят дорого, — опустил глаза долу Аркадий Петрович.
— Ах, вот оно в чем дело!
— Но Меделянский мне твердо обещал…
— Лучше уж молчите, лохнесское вы чудовище!
— Почему лохнесское? — оторопел Огуревич.
— От слова «лох». Рассказывайте!
Глава 19
Гриб олений — для всех поколений
Дабы Аркадий Петрович не выглядел в глазах читателей окончательным простофилей и лохом, надо объясниться. Чемадуров был выдающимся прохиндеем, выстроившим если не самую высокую, то самую оригинальную финансовую пирамиду за всю недолгую историю свободной России. По профессии логопед, начал он с того, что разместил в журнале «Будь здоров!» проплаченную статью об открытии века. Называлась она «Панацея под ногами». Оказалось, ученые обнаружили, наконец, универсальное лекарство почти от всех болезней, включая сахарный диабет, псориаз, молочницу, ипохондрию, простатит, люмбаго, церебральный паралич, аноргазмию, импотенцию, холецистит и даже синдром приобретенного иммунодефицита человека. А вырабатывался чудо-препарат из обыкновенного гриба, называющегося олений плютей. Кто любит бродить по лесу, наверное, не раз замечал на гнилом валежнике довольно большие грибы с темно-коричневыми шляпками, но вряд ли брал их в лукошко, принимая за поганки. И напрасно! Олений плютей не только вполне употребим в пищу, напоминая по вкусу бурый гигрофор, а по питательности — энтолому садовую, но и, как уже сказано, обладает редкими целебными свойствами.
Правда, на производство одной ампулы препарата «Плютвитал» уходит до двух килограммов грибов, поэтому, чтобы наладить выпуск лекарства, надо было прежде всего создать сырьевую базу. Проведя агрессивную рекламную кампанию под слоганом «ГРИБ ОЛЕНИЙ — ДЛЯ ВСЕХ ПОКОЛЕНИЙ!», Чемадуров объявил, что на открытых им заготовительных пунктах специальные уполномоченные будут принимать грибное сырье по цене 20 долларов за килограмм. Народ, разумеется, ринулся в леса. Но не тут-то было! Плютей даже в лучшие, дождливые годы встречается не часто, и чтобы собрать два-три килограмма, нужно исходить километры лесов и перелесков. Кроме того, не все разбираются в грибах — и на приемные пункты поволокли корзины с сыроежками, рядовками, опятами, зонтиками, свинушками, мухоморами и даже, страшно вымолвить, бледными поганками… Придирчивые эксперты выбирали лучшее и выплачивали собирателям скудное вознаграждение, никак не соответствовавшее понесенным физическим и материальным затратам (тот же билет на электричку). Про водочку, выкушанную для согрева и поискового вдохновения, даже и говорить не приходится. Народ, разочаровавшись, начал сурово охладевать к целительному проекту. Но хитрый Чемадуров, как Ленин в Октябре, выбросил новый слоган:
К СЧАСТЬЮ ПУТЬ ПРОСТ —
ВОЗЬМИ ГРИБЫ В РОСТ!
Оказывается, пока люди слонялись по лесам, специалисты научились разводить мицелию плютея оленьего в особых древесно-торфяных брикетах. На пунктах приема стали предлагать всем желающим за 10 у. е. пакет с заветной грибницей, из которой при надлежащем поливе даже в условиях городской квартиры произрастал как раз один килограмм целебного сырья. Для верности, чтобы никто не усомнился, вместо товарного чека выдавался особый номерной сертификат, похожий на большую дореволюционную банкноту. На лицевой стороне стояли номинал — 20 у. е. и трепетный пятнистый олень с ветвистыми рогами, а на обратной красовался портрет самого Бориса Чемадурова, составленный на манер художника Арчимбольдо из разнообразнейших видов грибов. Кроме того, на сертификате в особой рамочке подтверждались обязательства фирмы «Плютвиталлимитед» принять у предъявителя сей ценной бумаги выращенный продукт по указанной цене, а также напоминалось, что вегетативный период составляет два месяца и что в присутствии мицелии нельзя ни в коем случае курить! Потребление табачных изделий в стране тут же упало в два раза, что косвенно доказывает широчайший размах плютеемании, охватившей Россию. Впоследствии выяснилось, что таким иезуитско-византийским способом Чемадуров отомстил отечественным табакоторговцам, некогда беспощадно поглотившим его первый бизнес — уютный магазинчик «Сигарный рай», что на углу проспекта Мира и Садового кольца.
