— С какой целью?
— Ну, вы спросили!
— Но… вы… вы сказали, что были девочкой с целью, — вывернулся Кокотов.
— А я разве не объяснила?
— Нет.
— Странно. Я мечтала стать шпионкой.
— Ке-ем?
— Шпионкой. Как Мата Хари. Или княжна Вика Оболенская из «Красной капеллы». Ей отрубили в гестапо голову. Я знала, некоторым выпускникам «ромгерма» предлагают работу в органах. Я верила, что мне тоже предложат, и готовилась.
— А почему вы думали, что предложат?
— Ну, не знаю, наверное потому, что я нравлюсь мужчинам. Разве не так?
— Так, — потупился автор дилогии «Отдаться и умереть».
— А шпионке необходимо владеть боевыми искусствами…
Наталья Павловна вдруг отскочила в сторону, присела, выставив вперед два сжатых кулака, а потом с визгом, какой издают женщины, застигнутые во время обнаженного купания, крутанулась так, что ее сапожок просвистел в сантиметре от писательского уха.
— Ух ты! — Кокотов невольно отшатнулся.
— Вот видите! — воскликнула она, принимая каратистскую стойку и глубоко дыша. — Не забыла! А еще я как ненормальная зубрила английский, стреляла в тире и даже записалась в студенческий театр.
— Зачем же в театр?
— А как иначе? Шпион — лицедей, он должен уметь выглядеть именно тем, кого хочет видеть в нем объект вербовки или разработки. Вот, допустим, вы ученый, занимающийся оборонкой, и мне надо под видом аспирантки подобраться к вам, войти в доверие, влюбить в себя и выведать гостайну. Теперь смотрите на меня! Нет, здесь темно! Идемте туда, к фонарю! — Она взяла его за руку и повлекла к свету. — Вот здесь хорошо. А теперь скажите мне что-нибудь!
— Что именно?
— Ну, какую-нибудь математическую ерунду.
— Я забыл… — замялся Андрей Львович. — Ну хорошо, ну вот хотя бы так: сумма квадратов катетов равна квадрату гипотенузы, да?
— Что?! Профессор, повторите, пожалуйста!
— Сумма квадратов катетов…
Лицо Натальи Павловны чудесным образом изменилось: в нем появилась некая счастливая настороженность, перешедшая сначала в нежное изумление, а потом — в то особое лучезарное восхищение, от которого мужчине начинает казаться, будто он не только самый умный, но и самый красивый на свете. Кокотов даже пожалел, что не владеет никакими государственными секретами.
— Ну, поняли?
— Понял…
— Однако в шпионки меня не взяли.
— Почему?
— Скорее всего, из-за Дэна. Но я ничего не могла с собой поделать. Я влюбилась. Потом он мне признался, что я ему тоже сразу понравилась, но он, хитрюга, нарочно медлил. У нас в подпольной секции был ритуал: если Дэн видел, что кто-то тренируется серьезно и делает успехи, он вызывал к себе в «келью» и вручал как награду рукописный учебник карате, спрятанный для конспирации под обложкой школьного словаря. Стоила такая награда пятьдесят рублей. А одно занятие — пять.
— Большие деньги!
— Да! Я получала повышенную стипендию, сорок пять рублей, еще мне дедушка каждый месяц подкидывал, но по сравнению с тем, что зарабатывал Дэн, это было мелочью, хотя ему приходилось делиться и с директором ЖЭКа, и с участковым. А вызов в «келью» он обставлял как сакральную инициацию. В конце тренировки мы строились в шеренгу и кланялись Учителю. Он долго переводил взгляд с одного на другого, заставляя трепетать от радостного ожидания, а потом еле слышно называл имя счастливчика. Я все ждала, ждала, отчаялась и, когда он сказал: «Наташа, зайдите ко мне!» — чуть не потеряла сознание. Но если бы он меня не вызвал, я бы и сама пришла. Когда девушка решила отдаться, это непоправимо. В подвальной каморке было тепло и удушливо сыро, будто рядом затеяли большую стирку. Вместо кровати он спал на снятой с петель двери, установленной на четырех кирпичах и застеленной тонким армейским одеялом. Идеальное место для потери невинности!
— Вы серьезно? — усомнился Кокотов.
— Конечно! А где, по-вашему, должна стать женщиной внучка академика и дочь редактора программы «Очевидное — невероятное»? Поехать по дефицитной путевке на Золотые пески и сделать это в полулюксе в постели с законным мужем, сыном членкора? Ошибаетесь! Вы не представляете, на что способна воспитанная правильная девочка из ненависти к своей правильности!
— Ну почему же, догадываюсь… — пробормотал себе под нос бывший вожатый первого отряда.
— А про обет целомудрия девчонки, конечно, наврали! — Наталья Павловна странно хихикнула. — Когда я забеременела, он сделал мне предложение. Я ликовала. Но мама ни в какую: у Дэна не было московской прописки, он из Томска. И дедушка купил нам кооперативную квартиру. Но ребенка у меня не получилось. Ни с ним, ни с другими мужьями. Дэн оказался добрым и нежным, не разрешал мне травить тараканов, так как в насекомых могли жить души умерших. Любовником он был фантастическим! Кокаинисты поразительно неутомимы и изобретательны в постели. Он стал нюхать исключительно для самопознания, но остановиться уже не смог. Муж часто уезжал из дома, якобы к учителям — совершенствовать свое искусство. На самом деле (я только потом узнала) он ездил выбивать долги у кооператоров. Помните, в конце перестройки было много кооператоров?
— Помню.
— А куда они, кстати, потом все делись?
— Не знаю…
— Странно. Ну, не важно. Дэн сколотил банду из боксеров, борцов, каратистов. Завидев их, люди, как правило, сразу все отдавали. Но однажды кто-то стал возражать, и они его то ли убили, то ли изуродовали. Дэн бежал за границу, осел в Испании. Мы договорились: через месяц-другой я проберусь к нему. Я взяла академку, попросила у дедушки денег и купила с помощью мамы, дружившей с женой директора «Интуриста», путевку в Барселону. За неделю до вылета Дэн позвонил и попросил захватить посылку для человека, с которым успел сойтись в Мадриде. Посылка была небольшая, но тщательно, слишком тщательно упакованная. А я же готовилась в шпионки! Понимаете? Так вот, внутри оказалось «Изборское евангелие», рукописное, с чудными миниатюрами и инвентарным номером отдела редких книг «Ленинки». О краже этого чуда сообщали по телевизору. И хоть я была влюбленной дурой, но сразу поняла: если влипну, никакой дедушка-академик меня не вытащит! Я позвонила Дэну, наврала испуганным голосом, что меня вызывал следователь и спрашивал об исчезнувшем муже, поэтому надо временно затаиться, даже не звонить друг другу. Посылку у меня вскоре забрал странный парень с бегающими глазами. Он же потом приносил мне письма от Дэна и забирал мои. Потом я написала мужу, что следователь от меня якобы не отстает и, чтобы притупить бдительность органов, надо понарошку развестись. Он отказался, даже обиделся, но, подумав, прислал заверенное нотариусом согласие. Я развелась и тут же выписала его из квартиры. Так закончился мой первый брак…
— И вы с ним больше никогда не виделись?
