Его детство прошло в бараке, среди клопов, тараканов, мышей,
среди устоявшегося отвратительного запаха немытых тел и прогорклой еды, без
горячей воды и с деревянным сортиром на улице. В крошечной девятиметровой
комнатке их было пятеро: старый дед – отец матери, родители и он с сестренкой.
В его детстве было слишком много людей вокруг и слишком мало возможностей для
уединения. Уже тогда люди стали его раздражать.
Став взрослым, он стал делить людей на тех, кого он может
вынести, и тех, кого он не переносил совершенно. О том, что можно кого-то еще и
любить, он и не догадывался. Нет, в книжках-то читал, само собой, и в кино
смотрел про это, но относился к любви как к феномену, описываемому средствами
художественного творчества, не более того. В конце концов, пишут же про бога,
про чудеса, про космос и про жизнь на Марсе, и увлекательно пишут, иной раз и
почитаешь не без удовольствия. И про любовь пишут, она относится к тому же
классу объектов. Но одно дело – читать, и совсем другое – строить свою жизнь в
соответствии с этим. Нет, при решении конкретных вопросов своей жизни он о
любви и не вспоминал. Да и что это такое? Глупость какая-то. Выдумки. Можно с
человеком сосуществовать – и хорошо.
Когда у него родилась дочка, он ни на минуту не испытал
теплых отцовских чувств. Нужно, чтобы у супружеских пар были дети. Это
правильно и разумно. Но почему при этом нужно непременно умиляться и сюсюкать?
От детей шум, бессонные ночи, хлопоты, тревоги, одним словом – все, что мешает
нормальной плодотворной жизни научного работника. Как только дочери исполнилось
восемнадцать лет, он с облегчением спихнул ее замуж, лишь бы она не жила с ним
в одной квартире. И вздохнул свободнее. Дочь была не особенно умна, и ее
присутствие нервировало его, как нервирует некоторых людей постоянно включенный
радиоприемник. Вроде безвредный, и разговаривает не особенно громко, и уже за
долгие годы привыкаешь не замечать его, но когда вдруг он замолкает, понимаешь,
насколько лучше жить в тишине.
Наблюдения за знакомыми супружескими парами лишь
подтверждали его уверенность в том, что любовь – миф, сказка для дураков. Нет
никакой любви, есть просто терпимость людей друг к другу. Выбор осуществляется
не по принципу «кто больше нравится», а по принципу «кто меньше раздражает».
Он не изменял своей жене ни разу, но не потому, что считал
это неправильным, а потому, что не нашлось женщины, которая бы его устраивала.
Все они казались ему недалекими, примитивными, слишком болтливыми и вздорными.
И только одну он оценил как достойную себя. Это была жена Гриши Войтовича.
Гриша пришел с ней на банкет по случаю защиты докторской
диссертации одним из заместителей директора их Института. Красивая молодая
женщина, молчаливая и улыбчивая, в каждом из немногих произнесенных ею слов был
виден незаурядный ум и сильный характер. Она ему понравилась. Очень
понравилась.
Как только Войтович уехал в командировку проводить плановые
испытания, он позвонил ей домой.
– Я хотел бы встретиться с вами, – заявил он без
особых предисловий.
– Зачем? – коротко спросила она. Казалось, она
вовсе не удивилась его звонку, будто ждала его. И это его воодушевило.
– Я считаю, нам нужно поговорить.
– О чем? – так же коротко спросила Женя Войтович.
– О нас с вами.
– Это не имеет смысла. Постарайтесь понять.
– Что я должен понять? – внезапно рассердился он.
– Что я люблю своего мужа, – по-прежнему лаконично
ответила ему Женя и положила трубку.
Он оторопел. Она что, слепая? Маленький несуразный Гриша
Войтович ни в какое сравнение не шел с ним, уверенным в себе, перспективным
ученым. Как можно терпеть Гришу рядом больше двадцати минут, он не понимал. И
решил, что Женя просто валяет дурака и набивает себе цену.
На следующий день он позвонил снова.
– Перестаньте притворяться, – заявил он. –
Назначайте время и место, где мы встретимся.
На этот раз в ее голосе слышалась усталость.
– Перестаньте мне звонить, я не хочу, чтобы вы меня
ненавидели.
– Почему я должен вас ненавидеть? – удивился он.
– Потому что я все равно вам откажу. Чем больше вы
будете меня уговаривать, тем более униженным будете потом себя чувствовать.
Избавьте себя от унижения, а меня – от вас.
– Глупость не может унизить, потому что она –
глупость, – холодно произнес он. – Унизить может только оскорбление,
нанесенное достойным противником. А ваш отказ – это самая элементарная
глупость. Чего вы добиваетесь? Ведь вы не удивились, когда я вам позвонил,
значит, ждали, значит, еще тогда, в ресторане, на банкете, поняли, что мы
должны быть вместе.
– Нет. Тогда, в ресторане, я поняла, что вы решили,
будто мы должны быть вместе. Вы решили. А вовсе не я. Всего доброго.
Больше он ей не звонил.
2
В субботу с утра Насте позвонил отчим и окончательно
испортил ей настроение.
– Ребенок, звонила мама, у нее к тебе просьба.
Настина мать, профессор Каменская, была известным ученым,
разрабатывавшим компьютерные программы для обучения иностранным языкам. Уже
больше трех лет она жила за границей, работая по контракту в одном из крупных
университетов Швеции, домой наезжала два раза в год во время отпуска и, судя по
всему, по мужу и дочери не очень-то скучала. Одно время Настя страшно переживала
из-за этого, подозревала, что и отчим, и мама нашли себе других близких людей,
и ей казалось, что семья разваливается. Потом Леонид Петрович, который с
раннего детства заменил ей отца и которого она называла папой, популярно
объяснил дочери, что многолетняя дружба держит семью намного крепче, чем
влюбленность и секс, а поскольку они с мамой прожили почти тридцать лет в
дружбе и согласии, то ни ее, ни его роман уже ничего изменить не смогут. Даже в
том случае, если мама захочет развестись с ним и выйти замуж за своего
шведского возлюбленного, все они – Настя, мама и он сам – все равно останутся
близкими друг другу людьми, которых многое связывает и которые относятся друг к
другу с нежностью, доверием и теплотой.
Аргументы отчима показались Насте убедительными, особенно
после того, как она познакомилась сначала с пассией Леонида Петровича, а потом
и с поклонником матери. Год назад ей выпала удача побывать в командировке в
Риме, и мать примчалась туда повидаться с ней, прихватив с собой для компании
своего друга. В самом деле, пусть люди будут вместе, если им от этого хорошо, а
никому другому от этого не больно.
– Завтра утром в Москву прилетает мамин коллега, –
продолжал Леонид Петрович, – и мама просит, чтобы ты его встретила в
Шереметьеве, отвезла в гостиницу и сориентировала на местности. Показала, где
можно поесть, где купить самое необходимое, как разобраться в наших
изумительных порядках, как расплачиваться и так далее.
